— Кроме того, — добавил вдруг Блумберг, — унего несколько другая графа по пятому пункту, а для правительства это имеетзначение.

— Хватит, — поморщился Дронго, — вы ещеобвините в антисемитизме министра финансов, который, по-моему, тоже еврей.

— Это ничего не меняет, — возразилБлумберг, — в некоторых людях старые фобии еще живы. И многие члены нашегоправления с гораздо большим удовольствием проголосуют за Кузнецова, чем заБлумберга. Хотя я, по существу, создавал наш банк с нуля.

— Вы уверены в Кузнецове? — не успокаивалсяДронго. — Он не может измениться в случае вашей «смерти»?

— Нет, — твердо сказал банкир, — надеюсь, чтонет. Кроме того, я давно хотел отойти от всяких дел. Мне все это надоело. А онсогласен возглавить банк.

— Тогда очертим еще раз круг посвященных. Ваша жена иКузнецов. Кто еще? Семен Григорьевич, который должен будет вас незаметновывезти. Дальше.

— Я думаю, Лариса, у нас от нее практически нетсекретов. Собственно, она давно знает, как у меня идут дела. Я собираюсь ееобеспечить, она хочет уехать к родственникам в Словакию. У нее там сестра.

— Простите за вопрос, вы с ней спите? Блумбергделикатно покашлял.

— Я задаю вопрос не из желания покопаться в вашембелье, — строго заметил Дронго, — мне нужно знать степень вашейблизости.

— Это было раньше, — вынужден был признатьсябанкир, — сейчас у нас просто ровные дружеские отношения.

— Итого четыре. Кто еще будет знать о «вашей смерти»?

— Сайд, брат моей супруги, который тоже во всепосвящен. Мы с ним давно обговаривали эту идею. Ну, может быть, еще Игорь.Понадобится его помощь, чтобы вывезти потом дочь и жену за рубеж. Больше никто.

— Много, — разочарованно сказал Дронго, —очень много. Шесть человек. А ваши дети? Надеюсь, их вы не посвящали?

— Нет, они ничего не знают.

— Открывайте окно, — разрешил Дронго, — и незабудьте отдать свой телефон. Кажется, у меня затекла левая рука. Вам нужнобыло найти автомобиль с еще большим салоном. Я здесь не совсем помещаюсь.

Уже после того, как автомобиль тронулся, сидевший за РулемСемен Григорьевич посмотрел в зеркало заднего обзора и нерешительно прошептал:

— Кажется, за нами следят.

— Может быть, — мрачно согласился Блумберг.

— Я могу попробовать оторваться от них, —предложил водитель.

— Нет, — возразил по-прежнему находившийся внизуДронго, — не стоит дразнить гусей. Пусть спокойно едут. Только не давайтеим подобраться ближе.

Сколько времени займет дорога до вашей дачи? — Часаполтора, — ответил Блумберг. — Тогда не стоит рисковать. —предложил Дронго, — иначе мы вернемся домой очень поздно. В вашем банкеесть внутренний дворик, куда мы можем въехать?

— Да, конечно, — кивнул банкир, — но я должензаранее предупредить, что еду туда. Кроме меня и Кузнецова, никто не имеетправа въезжать во внутренний двор банка. Через этот дворик обычно привозят и увозятналичные деньги.

— Звоните, — предложил Дронго, — мне неособенно удобно сидеть на полу даже такой роскошной машины.

Банкир усмехнулся и достал телефон. Через двадцать минут ониподъехали к банку, и массивные тяжелые ворота медленно открылись. Двое охранниковнедоверчиво вглядывались в подъехавшую машину. На таком автомобиле Блумберг вбанк еще не приезжал.

Банкир опустил стекло, и узнавшие его охранники поспешилирасступиться, пропуская автомобиль.

Машина въехала во двор, и двери закрылись. Дронго тяжелоподнялся на сиденье, потянулся.

— Вы должны платить мне надбавку за вредность, —пошутил, выходя из автомобиля.

Увидев незнакомца, охранники нахмурились, но появившийсяследом Блумберг развеял их сомнения.

— Со мной, — заявил он, пропуская Дронго вперед.Когда вошли в здание, Дронго спросил:

— Куда мы направляемся?

— В мой кабинет, — удивился банкир.

— Нет, — возразил Дронго, — разговариватьбудем в коридоре. У вас есть место, где вы обычно не бываете?

Блумберг озабоченно взглянул на него и кивнул головой. Онипрошли в конец коридора, где стоял массивный кожаный диван.

— В этой стороне находится наш плановый отдел, —банкир показал на соседние двери, — обычно я сюда не спускаюсь. Можемпоговорить здесь.

— Это гораздо удобнее, чем на полу вашегоавтомобиля, — заметил Дронго, удобно устраиваясь на диване.

Блумберг сел рядом.

— Давайте еще раз пройдем по вашему списку, —предложил Дронго. — Скажите, кому пришла в голову такая нетривиальная идеяс вашим убийством?

— Мне самому, — усмехнулся Блумберг, доставаярасческу. И хотя волос на голове было не так много, он старательно расчесалредкие светлые пряди.

— Но вы с кем-то советовались?

— Да. С женой, конечно. Она поначалу даже не хотеладумать об этом, но я ее убедил. Мне все равно не дадут спокойно работать в этомбанке, а мое дальнейшее пребывание на этой должности только ухудшит показатели.И вообще, мне давно пора уезжать из этой страны. Я ничего не потеряю в любомслучае. Все свои дела завершил, мне нужно только спокойно отсюда уехать.

— С кем еще вы советовались по этому вопросу?

— Больше ни с кем. Но Кузнецов знает, что в скоромвремени должен будет меня заменить.

— Где работает брат вашей жены?

— Он руководит службой безопасности банка.

— Вашего?

— Конечно. Кому еще я могу доверить столь важное дело.

— Он знает о вашем решении?

— Пока нет. Но, может быть, догадывается. Он в любомслучае должен все узнать. Ему нужно будет вывозить из страны свою сестру.

— У вас есть документы, чтобы спокойно уехать из России?

— Конечно. Все давно готово. Мне просто нужно эффектноисчезнуть, чтобы никто не догадался о моем бегстве. Иначе меня найдут в любойточке мира. Наша планета не столь велика, как о ней иногда думают, и здесь нетак много мест, где можно было бы спрятаться.

— Но вам все равно придется нелегко. Некоторое времянужно будет пожить вне дома, — напомнил Дронго, — не видеться сродными и близкими. Да и они должны будут разыграть все достаточно четко, чтобывсе поверили в вашу смерть.

— Понимаю, — кивнул банкир, — поэтому я иобратился за помощью к такому специалисту, как вы.

— В момент вашей «смерти» рядом с вами должны быть двачеловека.

Предположим, это будут брат вашей жены и Семен Григорьевич.Это может быть логичным. Хотя нет, лучше чтобы вместо водителя рядом был вашохранник Игорь.