служанок, стало ясно, что Тома заметила мои подглядывания и поспешила нажаловаться своему главному защитнику. Я догадался, что прекрасная нелюдь занята, и именно поэтому не может оценить все мои достоинства.

Что ж, Лорен оказался совсем не таким простаком, каким я его считал. Мне, в общем-то, ни до него, ни до его ушастой любовницы дела больше не было.

Как в итоге выяснилось, оценить меня в полной мере готовы были две молоденькие служанки: Маргарита и Марта. Немного пообщавшись с ними, я решил, что Марта нравится мне гораздо больше и остановил свой выбор на ней. После двух дней ухаживаний у нас случилась первая ночь, а потом у меня уже не хватало на Марту времени, потому что я занялся изучением подвалов.

Помню, сначала я нашел одну только маленькую дверцу и из любопытства решил посмотреть, куда она ведет. Как выяснилось, вела она в подвалы, в огромные лабиринты под поместьем. В первую вылазку я не нашел ничего интересного, но на следующий день что-то снова потянула меня вниз. Исследование подвалов удивительно сильно меня увлекло, я с огромным интересом спускался туда, даже не понимая толком, что ищу.

Все это напоминало детскую игру. Когда-то, еще будучи мальчишкой, я залез в погреба аббатства, и это стало настоящим приключением: гигантские бочки, незнакомые инструменты, запасы еды… тогда мне все это показалось очень интересным.

Теперь и я сам, и лабиринты, в которых я очутился, оказались больше. Когда я вдруг начал находить по-настоящему странные вещи в давно заброшенных комнатах, меня было уже не вытащить оттуда. Я открывал замок за замком с помощью спиц, которые мне дала Марта, пролезал в узкие щели, разгребал завалы. К тому времени, когда я открыл свою последнюю комнату, я прошел уже так далеко, что пришлось рисовать карту, чтобы не заблудиться.

Последняя найденная комната была не такой, как прочие, куда я проникал. Собственно, потому она и стала последний. Я понял, что мои исследования небезопасны.

Прочие помещения, находящиеся в лабиринте, были пустые, а здесь оказались старые, непонятно кому принадлежащие вещи и мебель, расставленная как в жилой комнате.

Как сейчас помню жуткую обстановку: изрезанный кем-то деревянный стол у стены, исписанной черными каракулями узорами, железная кровать с пугающими темными пятнами на измятых и изорванных простынях, на полу валялись старые книги и страницы, вырванные из них. Книга, лежащая на кровати, была открыта на определенной странице с закладкой, в кружке на столе была затхлая, еще неиспарившаяся вода, на тарелке – остатки давно сгнившей пищи. Все выглядело так, как будто кто-то жил здесь несколько лет назад, но потом вдруг ушел, оставив все, как было при нем, даже не убравшись.

Это было жуткое зрелище. Комната как будто пролетела во времени, оставив своего хозяина где-то в прошлом. Только что он был тут, ел и читал книги, и вот, спустя несколько мгновенных лет, он исчез.

В комнате было две двери, через одну из них я вошел, но куда вела другая, я так и не узнал.

Когда я собирался идти дальше, уже достал спицы для взлома, по ту сторону второй двери вдруг послышалось низкое утробное рычание, как будто какая-то гигантская собака предупреждала меня о том, чтобы я не смел соваться к ней.

Я послушался и прекратил попытки взломать замок, стал ждать.

Лишь когда зверюга начала раздирать когтями дверь в комнату, до меня дошло, что она не охранник, а хозяин здешних мест, и если я не уберусь с ее владений, то мой конец наступит гораздо скорее, чем я того хотел бы.

В тот день я твердо решил, что больше не сунусь в подземелья и не стану докапываться до чужих тайн. Колдовские зеркала, пентаграммы, странные комнаты, а теперь еще и гигантский пес, бегающий по подземельям… Где бы я не начинал копать, отовсюду вылезают жуткие секреты поместья. Я сильно рискую, пытаясь понять, в чем здесь дело, и этот риск не оправдан. Мне никто не обещал платы, моей жизни и жизни моей ведьмы ничто не угрожает, а это значит, что мои поиски бесполезны и незачем продолжать их.

Вроде бы эти здравые мысли должны были успокоить меня, но я не мог выбросить подвалы из головы. Чем больше я убеждал себя в том, что возвращаться туда не только бессмысленно, но и опасно, тем больше мне хотелось вернуться.

Спустя время я догадался, что мои желания – это отпечаток того мистического дерьма, в которое я все-таки вляпался. Меня как загипнотизированного мышонка тянуло в капкан, и я понимал, что это ненормально.

Когда я рассказал все Бэйр, она решила сделать из меня своего подопытного. Сходила со мной в поле, нарвала чахлых травок, сварила зелье, чуть не спалив кухню, и заставила меня выпить все варево до последней капли. К моему огромному удивлению я не умер и даже не отравился. Более того, навязчивое желание вернуться в подвалы исчезло. Иногда из больной головы этой ведьмы действительно вылетало что-то полезное.

Где-то после семи дней, проведенных в подвалах, обиженная Марта выловила меня после очередного завтрака и попросила объяснить, почему в наших отношениях такое оскорбительное затишье и почему я совсем не уделяю ей внимания.

К сожалению, опыта подобных разговоров с женщинами у меня нет, я всегда успевал смотаться до того, как они просыпались и понимали, что хотят от меня детей. Потому, когда встал резкий вопрос о женитьбе, я, мягко говоря, растерялся. От удивления я даже не смог ничего возразить, чем чуть не обрек себя на пожизненные муки… Но Марта, к счастью, не стала слишком на меня давить и предложила пока просто привыкнуть друг к другу и проверить, подходим ли мы для совместной жизни.

Процесс привыкания, хотя скорее приручения, оказался достаточно приятным.

Мы с Мартой часто разговаривали за совместной работой по приготовлению к празднику, старались узнать друг друга, в итоге стали проводить вместе много времени. Ради общения с Мартой я даже стал реже спускаться в подвалы и совсем задвинул на Бэйр, хотя забывать все свои дела ради женщины для меня не в привычке. Но, если подумать, совсем не удивительно, что Марта меня так зацепила.

Впервые кто-то интересовалась моей жизнью, смотрел не на красивую рожу, а на меня самого, на мои привычки, характер и нужды… впервые это все кого-то устраивало. Казалось, Марта действительно видела во мне, в разбойнике с большой дороги, своего будущего мужа. Она даже заботилась обо мне, как полагается заботиться о мужьях, что для меня было совершенно удивительно.