В своих мемуарах де Голль не останавливается подробно на мюнхенской политике французского правительства, но вместе с тем он замечает, что в сентябре 1938 «с согласия Лондона, а затем и Парижа Гитлер захватил Чехословакию». Де Голль, противник мюнхенской политики, осуждает бездействие Франции в период «странной войны».

Де Голль считал, что «вмешательство Советского Союза, несомненно, ускорило поражение поляков» и что «в позиции, которую занял Сталин, неожиданно выступив заодно с Гитлером, отчетливо проявилось его убеждение, что Франция не сдвинется с места и у Германии, таким образом, руки будут свободными и что лучше уж разделить вместе с ней добычу, чем оказаться ее жертвой». Де Голль далее утверждает, что после 1941 «Советы убедились в бессмысленности той политики, в силу которой они в 1917 и 1939 заключили договоры с Германией, повернувшись спиной к Франции и Англии».

Де Голль пишет о том, что«…некоторые круги усматривали врага скорее в Сталине, чем в Гитлере. Они больше были озабочены тем, как нанести удар России — оказанием ли помощи Финляндии, бомбардировкой ли Баку или высадкой в Стамбуле, чем вопросом о том, каким образом справиться с Германией».

Де Голль отмечает преобладание пораженческих настроений в правящих кругах Франции с первых же дней ее военных неудач. Несмотря на стремление оправдать Поля Рейно, к которому он испытывает личные симпатии, автор невольно обличает его. Он рассказывает, что Рейно ввел в состав своего кабинета маршала Петена, заведомо зная, что последний будет служить «ширмой для сторонников перемирия». Вместо того чтобы избавиться от главнокомандующего-пораженца генерала Вейгана, как советовал ему де Голль, и принять ряд других необходимых мер к защите национальной независимости Франции, Рейно фактически подчинялся сторонникам капитуляции, продолжая лишь на словах защищать свою страну.

Много места в мемуарах де Голля отводится франко-английским отношениям в годы Второй мировой войны. В самом деле, движение «Свободная Франция», имевшее долгое время своей территориальной базой Англию, не могло не оказаться в самых тесных отношениях с английским правительством. Факты и документы, приводимые в книге де Голля, свидетельствуют о серьезных трудностях и противоречиях между Англией и Францией. Особенно резкие столкновения с английским правительством возникали у де Голля по вопросу о создании самостоятельных вооруженных сил Сражающейся Франции и установлении его власти в ряде французских колоний.

Де Голль остается неизменно убежденным сторонником франко-английского союза, но это не помешало ему высказать в своих мемуарах ряд упреков по адресу английского правительства. Прежде всего, останавливаясь на периоде поражения Франции в 1940, де Голль с горечью замечает, что «достаточно было одной неудачи на континенте, и Великобритания целиком занялась вопросами своей собственной обороны», «совместные действия Лондона и Парижа фактически прекратились». Де Голль не скрывает, что он опасался во время войны заключения компромиссного мира между Англией и Германией и еще больше — захвата англичанами каких-либо французских колониальных владений. Де Голль публикует секретное письмо к нему Черчилля от 7 августа 1940, из которого видно, что хотя англичане и согласились публично обещать «полное восстановление независимости и величия Франции», но фактически они отказались гарантировать ее территориальную неприкосновенность.

В тоже время де Голль многое смягчает, говоря о франко-английских отношениях периода войны. Он вскользь упоминает о переговорах английского правительства с правительством Петена, происходивших в октябре 1940 в Лондоне, пока он находился в Африке, что свидетельствовало о стремлении Великобритании воспользоваться временной слабостью Франции в целях укрепления своих позиций за ее счет.

В еще большей степени это проявилось в колониальной политике английского правительства во время Второй мировой войны, в частности, в остром конфликте между де Голлем и английским правительством по вопросу о французских подмандатных территориях — Сирии и Ливане, а также по поводу вмешательства английского правительства в дела Мадагаскара и других французских колоний. Несмотря на резкие столкновения с английским правительством и лично с Черчиллем, несмотря на то, что 6 июня 1942 де Голль официально предупредил английское правительство, что в случае потери Францией ее колониальных территории на Мадагаскаре, в Сирии или в других местах вследствие действий ее союзников сотрудничество Сражающейся Франции с Англией и США «лишается всякого оправдания», де Голль, в силу временной слабости Франции, часто вынужден был уступать своим более сильным союзникам.

Противоречия между «Свободной Францией» и США были также весьма значительными, хотя де Голль сравнительно мало освещает эту тему, он упоминает, что все обращения французского правительства за помощью к США в 1940 остались безрезультатными. США, так же как и Англия, стремились захватить ряд французских колоний, например острова Сен-Пьер и Микелон, из-за которых произошло столкновение де Голля с американским правительством. США были весьма заинтересованы и в судьбе французского военно-морского флота и, стремясь взять под контроль «Свободную Францию», стремились противопоставить де Голлю какого-либо другого французского представителя, более покладистого и преданного интересам американцев. «В сущности, — пишет де Голль, — руководители американской политики считали, что Франция уже перестала быть великой державой». В связи с этим де Голлю пришлось преодолевать большие трудности при установлении отношений с американским правительством.

С Москвой «Свободной Франции» легко удалось завязать союзнические отношения, де Голль отмечает в своих мемуарах, что вступление СССР в войну «принесло разгромленной Франции новую надежду» и участие русских в войне с каждым днем «создавало условия для победы». Де Голль пишет, что предполагал воспользоваться присутствием СССР в лагере союзников как некоторым противовесом в отношениях с Великобританией и США. Поскольку СССР со своей стороны рассчитывал, что Франция также создаст некий баланс в антигитлеровской коалиции, то он стремился поддержать ее статус великой державы.

Мемуары де Голля и, в частности, многочисленные документы, к ним приложенные, являются интересным и ценным источником для изучения истории Франции.

За годы моей жизни я составил свое собственное представление о Франции, порожденное как разумом, так и чувством. В моем воображении Франция предстает как страна, которой, подобно сказочной принцессе или Мадонне на старинных фресках, уготована необычайная судьба. Инстинктивно у меня создалось впечатление, что провидение предназначило Францию для великих свершений или тяжких невзгод. А если, тем не менее, случается, что на ее действиях лежит печать посредственности, то я вижу в этом нечто противоестественное, в чем повинны заблуждающиеся французы, но не гений всей нации.

Разум также убеждает меня в том, что Франция лишь в том случае является подлинной Францией, если она стоит в первых рядах, что только великие деяния способны избавить Францию от пагубных последствий индивидуализма, присущего ее народу, что наша страна перед лицом других стран должна стремиться к великим целям и ни перед кем не склоняться, ибо в противном случае она может оказаться в смертельной опасности. Короче говоря, я думаю, что Франция, лишенная величия, перестает быть Францией.