Прибыла милиция. Из рассказов пострадавших, которые сидели на кровати, не рискуя ступить на пол, никто ни фига не понял. Но менты начали поиски гадюки, которая, по словам хозяина с женой, находилась в спальне. Никто не мог объяснить, как она сюда попала. Мучились до рассвета, тихонько переговаривались, мол, спьяну чего только не привидится. Хозяин злился, жена, младше его лет на двадцать, грубила милиционерам. Те ползали на четвереньках вместе с двумя охранниками, над которыми сами же подшучивали:

— Что ж вы гадюку пропустили, а? Надо было визитную каточку потребовать и спросить, из какого болота она прибыла. Плохо охраняете, плохо.

Сдвинули мебель, включая кровать с хозяевами, шкафы изучили, под шкафами тоже — но ничего не нашли. А Мирон Демьянович и его ведьма-жена требовали непременно найти гадюку. На рассвете, когда все выдохлись и уже не шутили, один из охранников сообразил:

— Пресмыкающимся нужна влага, они стремятся к ней и ее чувствуют…

Он огляделся с прицелом. В углу спальни стояли низкие горшки с зелеными растениями, охранник подошел к ним, присел на корточки, изучая поддоны и землю в горшках. Вдруг улыбнулся:

— Вот же она.

— Дави ее, дави! — посыпались советы со всех сторон.

— Тихо вы! — рявкнул охранник, протянул руку и взял гадюку, обвившую куст у основания. — Вас бы подавить. Это же обыкновенный уж. Даже не взрослый, а ужонок. Маленький… — нежно гладил он гада кончиками пальцев по головке. — Бедный, сам перепугался. Такой переполох из-за ужонка…

— Откуда ты знаешь, что это уж? — спросил кто-то из милиционеров.

— Да мы их в детстве за пазухой носили, девчонок пугали. Ему молочка надо дать… А потом я его отвезу за город и отпущу.

Милиционеры возликовали, что можно отправиться к женам и детям, но дорогу им перегородил Мирон Демьянович:

— Стоп, стоп, господа. А кто разбираться будет, как эта тварь попала в мою постель? Она что, сама ко мне в гости приползла? На молочко заглянула, да?

Ехидный тон и свирепое выражение его лица однозначно дали понять, что домой господа менты попадут не скоро. Старший из них, капитан, миролюбиво сказал:

— Так это… проблема ликвидирована, уж пойман…

— А кто его сюда принес? — не хуже гадюки прошипела Илона, поставив руки в боки. — Кто его подложил — это вы будете выяснять?

— Да кто ж признается? — промямлил один из милиционеров.

— На то вы и милиция, чтобы без признаний догадаться, кто это сделал, — отчеканила Илона. — Нас не было дома с пяти вечера.

— А кто был? — подхватил капитан.

— Кухарка и охрана, — ответила она. — Домработница ушла еще раньше, она приходящая. Дворник тоже не всегда бывает, кстати, он в дом не заходит.

Ну и кто подбросил гада? Милиционеры все, как один, а их было трое, повернулись к охранникам. Тот, что нашел ужа, запротестовал:

— Не надо нам приписывать чужие подлости. Мы сидели в своей комнате, не выходили…

— Даже в туалет? — подловил его капитан.

— В туалет выходили, — сознался охранник. — Так он рядом с нашей комнатой. А сюда подняться, подкинуть ужонка, потом вернуться — времени нужно больше, чем пописать сходить. Пардон, — извинился он перед дамой.

Повисла пауза, означавшая тупик. Капитан в замешательстве поглаживал затылок, остальные ждали, что он скажет. А что тут скажешь? Из-за чего весь сыр-бор? Предмет преступления ползал по рукам охранника, Илона брезгливо передернула плечами, искривив губы:

— Какая гадость.

— Гадость тоже хочет жить, — буркнул охранник.

— Поймите, — начал капитан вкрадчиво. — Кто-то неудачно пошутил…

— Ничего себе — шуточки! — справедливо возмутился Мирон Демьянович. — Я ложусь в постель, а по ногам эта тварь ползает! Да как меня удар не хватил! Мне намеренно подбросили гадюку, намеренно! Чтобы я дуба дал.

— Но мы не заводим дел на подобного рода хулиганство, ведь никто же не пострадал, — нашел разумный довод лейтенант.

— А теперь заведете, — не сдавался Мирон Демьянович. — Я всю вашу милицию на уши поставлю, учтите.

Капитан вздохнул, в его сонных глазах мелькнула тоска: придется заниматься чепухой, будто других дел у милиции быть не может.

— Кухарка когда ушла? — поинтересовался он, больше-то не о чем было спрашивать.

— В семь, — сказал второй охранник.

— А кто-нибудь приходил?

— Нет, — в унисон ответили оба стража.

— Мы днем приедем и допросим работников, — смирился мент.

Милиция уехала. Мирон Демьянович тщательно проверил постель и улегся, вскоре пришла Илона, задернула шторы, легла рядом и посмотрела на часы:

— Шесть утра. Что за ночь выдалась!

— Уволю всех к чертовой матери, — пообещал он, обняв Илону.

— При чем тут все? — возразила она. Илона часто возражала ему, из-за этого они ссорились. — Может, совершенно чужой человек тайком пробрался в дом и подложил ужа. Ты проверь, вдруг тебя обокрали.

— Сейф закрыт, а ценные вещи и документы я не бросаю где попало. Да и невозможно чужому залезть в дом. Спи.

Он поцеловал ее в висок, она в ответ что-то вяло промурлыкала и затихла. А Мирон Демьянович не смог расслабиться, как мечтал еще недавно, слишком дорого ему стоила ползучая тварь.

— Ты спишь? — тихо спросила Илона, она тоже не спала.

— Уснешь тут после ползающих шнурков, — буркнул он.

— С кухаркой я сама поговорю, ты не смей с ней разговаривать, обязательно дров наломаешь. Но мне кажется, не она подсунула ужа. Зачем ей это?

— Вот и я думаю: зачем нам в кровать подбросили ужа?

— Скажи спасибо, что не гадюку подкинули. Но это явный выпад.

— А с какой целью?

— Раз изобрели такой изощренный способ досадить нам, то изобретут еще что-нибудь. Выяснится в свое время. На идиотов в погонах не надейся, они тупые — по рожам видно. Как они за преступниками гоняются? Ты фигуры их видел?

— Не до того было. Я только о гадюке думал и о том, кто осмелился мне ее подложить.

— А я рассмотрела ментов — откормленные, как хряки. И всерьез ужа не восприняли.

— Тебе не кажется, что мой охранник подкинул ужа? Как он с ним играл, заметила?

— Если бы он подкинул, то не выдал бы себя, мы бы до сих пор искали ужа. Нет, Мирон, это не он. Ты ему слишком хорошо платишь, чтоб так глупо шутить. Давай хоть немного поспим, а инцидент обсудим на свежую голову.

Она теснее прижалась к нему и вскоре заснула. А Мирон Демьянович еще долго думал: кто это сделал и что хотел этим сказать.

С утра пораньше Ника примчалась в прокуратуру пасти зампрокурора, которого боялась больше, чем самого прокурора, и выпасла. Когда встречается крупный мужчина, ему дают определение: шкаф. Но шкаф — это что-то примитивное, Владимир Васильевич далек от примитива, Нике он внушал ужас одним только взглядом Василиска. Дядька он был крупный, с грубыми чертами лица, которые соответствуют характеру, — жесткий, разносит подчиненных в пух и прах, не стесняясь в выражениях. Он не пришел бы в восторг от ее просьбы: