и довольно хмыкнул. Лагерь, конечно, вышел небольшим, зато и оборонять его будет куда как проще, чем наш обычный шатровый городок, — Вообще пора заканчивать с этой дуристикой. Они наняли нас охранять обоз. Так пусть не мешают нам выполнять нашу же работу своими заскоками.

— Это ты им скажи лучше, — покачал головой Бернард, — Ладно, пойдем, посмотрим, что там у парней получилось.

Территория лагеря вновь, по негласной договорённости, разбилась на две части. С одной стороны расположились караванщики, с другой стороны — мои ребята, банные девки, заменявшие нам маркитанток и ещё парочка залётных торговцев, догнавших наш караван на третий день пути, да так и прилипших к нему, под предлогом, мол, вместе идти будет безопаснее. Поначалу я даже подумывал взять плату с этих халявщиков, но при ближайшем рассмотрении, выяснилось, что кроме новостей и слухов содрать с них просто нечего. Денег не было, а весь товар, который они везли не представлял для нас никакой ценности. Какие-то костяные обереги, в которых на поверку не оказалось никакой магии. Странные отвары с сомнительными свойствами. Вернон взглянув на них повнимательнее, лишь брезгливо поморщился, сказав, никому к этой бурде не прикасаться. По сути это были даже не торговцы, а обычные шарлатаны, наживающиеся на крестьянских суевериях.

Единственным более-менее ценным предметом у них оказались «серебряные» серёжки со стеклянными «изумрудами». И подвеска с таким же поддельным зелёным камнем. Их тут же прибрала к рукам Айлин, заявив, что мол, нужно же ей хоть в чём-то выходить в люди. Никто не стал спорить. В конце-концов лучшей оплаты у этих доходяг просто не было. Если не считать сплетен и слухов.

— Жалованье! — по лагерю разнёсся громкий окрик Болека. Старик раскладывал по небольшому столику, чернильницу, перья и увесистый гроссбух (учётная книга). Рядом с ним стоял окованный железом ларец, в котором содержалась казна отряда, — Давайте, шевелитесь! Кто до заката не успеет, монету не получит!

К столику тут же выстроилась очередь из солдат. Заскрипело перо, зазвенели переходящие из рук в руки деньги. Платили мы людям не шибко много, но всё равно куда больше, чем они могли бы заработать, вспахивая поле или чистя свинарник. Правда, деньги у них в карманах надолго не задерживались. И в этом была прямая вина наших нанимателей.

Торговцы вообще повели себя крайне хитрожопо. По условиям контракта они должны были снабжать нас провизией за свой счёт. Но вот выпивка, всякая бытовая мелочь, и прочие необходимые в походе вещи в договор не входили. И каждый вечер эти засранцы разворачивали на своей половине лагеря небольшую лавочку с безделушками и парой пивных бочек, продавая моим ребятам все эти «блага цивилизации» по тройной цене. Так и получалось, что они платили мне, я платил солдатам, а через них монета возвращалась обратно к своим первоначальным владельцам. Этакий круговорот денег в караване. Но меня эта ситуация не особо напрягала. Главное, что казна отряда пополнялась, а уж на что бойцы тратили деньги — было их личным делом.

Я присел к костру, над которым в котелке булькало аппетитное варево. Походная еда была нехитрой: похлёбка из ячменя, перемешанная с кусочками солонины мяса, какой-нибудь начавшей засыхать овощины, вроде морковки, репки или лука, грибами, корешками и вообще всем, что удавалось найти или подстрелить в лесу. Но даже такое кашло всё-таки было куда лучше сухарей или вяленного мяса, которые нам нередко приходилось жевать прямо на ходу.

Девушка, колдовавшая над котлом, тут же начала строить мне глазки и поворачиваться то одним боком, то другим, как бы невзначай выпячивая свои достоинства. А затем и вовсе распустила на своём платье на одну завязку больше, чем нужно, обнажив приличных размеров декольте. Она уже не первый раз пыталась провернуть этот фокус. Вернее, этим занимались все четверо маркитанток. Каждый привал, по очереди. У них было что-то вроде соревнования, которое каждый раз заканчивалось одинаково.

— Как представление? — Айлин уселась рядом со мной и уставилась на девушку. Звали её толи Бригида, то ли Брунгильда, то ли Блядинья… Я так и не удосужился запомнить.

— Пока на троечку, о хранительница моего целомудрия, — хмыкнул я, — Самое интересное ещё не показали.

— И. Не. Покажут, — отчеканила девушка буквально пожирая взглядом маркитантку. Та тут же погрустнела, завязала платье и пошла прочь, не забывая при этом призывно покачивать бёдрами. Она явно напрашивалась на то, чтобы ей подожгли юбку.

— С этим сложно поспорить, о обломщица моих желаний, — я покачал головой, поднялся и помешал кашло в котелке. К моему большому сожалению, ячмень ещё не проварился. А живот тем временем уже начинало понемногу сводить от голода. Не жрали мы с самого рассвета, да и там лишь перекусили сухарями с солониной.

— Ей богу, они меня когда-нибудь достанут, — устало выдохнула девушка.

— Надеюсь, что меня тоже, — я ухмыльнулся, усаживаясь обратно на расстеленное на земле сено.

— Ага, мечтай, — фыркнула Айлин и демонстративно отвернулась. Вряд-ли её всерьёз задела эта безобидная шутка, но надож построить из себя хер знает кого, показывая всему миру своё уязвлённое самолюбие.

Вскоре к котлу потянулись и остальные. Солдаты, уже успевшие просадить свое сегодняшнее жалование в лавочке караванщиков, за исключением тех, кому выпало заступать в первый дозор, обозные девки, Бьянка, Роберт, неизменно сопровождавший приём пищи своими балладами, Бернард и парочка приставших к нам шарлатанов. Последних, вообще-то никто не приглашал к нашему котлу, но поскольку банкет был не за счёт отряда, никто особо и не возражал.

— Во, другое дело, — хмыкнул я, когда Тур мне передал увесистую миску с походным хрючевом. Каша там была положена с такой горой, что едва-едва не вываливалась наружу. С куском пусть и зачерствевшего, но всё же не в камень засохшего ржаного хлеба, заходила она на отлично. Даже Айлин, первые несколько дней после Деммерворта, воротившая нос от этого хрючева, налегала на него сейчас так, что любому солдафону могла дать фору.

— Вы, гости дорогие, — Тур толкнул в плечо одного из наших случайных попутчиков. Хлипкий мужичок, одетый в простую крестьянскую одежду, с длинной чёрной бородой, заплетённой в три косы, перевязанные красными ленточками. Он всех уверял, что это обереги отпугивающие призраков, — Чем расплачиваться то нынче будете. Монетой или историями.

— Как обычно, историями, — ответил ему второй караванщик. Молодой тощий паренёк, подозрительно похожий на его старшего товарища.

— Ну, давайте, тогда, коли… — начал, было, здоровяк, но его