Я с минуту любовался ею, потом отвел взгляд и еще минуту смотрел в сторону.

— Дорогая, — сказал я наконец. — Вы забыли о факторе Рейлинга, названном так по имени великого Мулдабара Рейлинга, открывшего, что неровная походка, какой отличалась Грета Сикес, усиливает значение верхних частей лица, даже если они перекрываются тонкостью овала.

Она стояла, глядя на меня, а я любовался ее волосами, глазами, фигурой, длинными пальцами.

— Вы сами видели ее превращение в волка? — спросила она, мешая мне восхититься оранжево-красными разводами ее платья.

— Видел? Мне пришлось однажды отбивался от нее зонтиком, когда она вздумала вцепиться мне в лодыжку! В облике волка она была мохнатой и, поверьте, источала слюну, как уличный насос. Зубы ее острее кинжалов, когти — как вязальные спицы. И все это скрывалось в невинном с виду дитя.

— Вы испугались?

— Прошу вас! — возмутился я, и тотчас кто-то задул последние свечи, и зал погрузился в непроглядную тьму. Старый враг — ночная тьма, внезапно набросился на меня, и я едва удержался на ногах. Но тут послышался голос мэра.

— Для развлечения вашей чести, мы приготовили сегодня редкостную огненную летучую мышь, которая встречается только в пещерах горы Гронус.

Судя по звуку, вскрыли ящик, потом мэр вскрикнул: «Гадина, она меня укусила!», и сейчас же над головами захлопали кожистые крылья. Светящаяся крылатая крыса вылетела на меня из темноты, и я отмахнулся бокалом. Животное поднялось выше и закружилось над гостями. Каждый раз, когда оно замыкало круг, раздавались аплодисменты.

Я сказал, не глядя, кто стоит возле меня:

— Передайте мэру, что летучая мышь исчерпала меру моего терпения.

Через минуту Батальдо пронзительно взвизгнул:

— Принесите свет!

Как только внесли лампы, тварь обезумела и заметалась, натыкаясь на стены и срывая с женщин украшения. Рядом с мэром улыбался мечтательной улыбкой лысый мужчина, лицо которого говорило о выдающейся ограниченности.

— Подзови ее, — крикнул ему мэр. Лысый идиот сунул в пасть толстые пальцы, но не высвистел ничего, кроме шипения. Мышь продолжала свою разрушительную деятельность. Лысый шипел. Мэр потребовал ружье. Первыми жертвами пали подсвечник, ухо лакея и два оконных стекла. Наконец пришла очередь огненной мыши горы Гронус, и подстреленная тварь рухнула в блюдо крематов. Там она и провела остаток вечера, пока гости танцевали кадриль.

— Найдите мне эту девушку и пришлите ко мне, — приказал я мэру перед уходом. — Мне нужен ассистент.

— Вы имеете в виду Арлу Битон?

— Битон?!

— Его внучка. Битон был тот самый, кто вернулся из экспедиции в Земной Рай, — сказал он, подавая мне плащ.

— И что же он нашел в этом вашем Раю?

— Он не рассказывал.

Чугунная ванна на львиных лапах располагалась на закрытом заднем крыльце «Отеля де Скри». С первыми лучами тусклого солнца я храбро расстался с одеждой.

Двор был огорожен густым кустарником, и ветер гонял по газону желтые листья. Ноги, до колена погрузившиеся в древнюю посудину, мгновенно онемели. Опустив в воду заднюю часть, я почувствовал, как ледяные лапы схватили меня за копчик и вытягивают спинной мозг. Задержав дыхание, я погрузился с головой. Сквозь эту жесткую серую воду красота пробиться была не в силах.

Я вытирался, стуча зубами, и представлял себе ту экспедицию в Земной Рай. Шахтеры с кирками и с фонариками на шапках, уходящие в неизведанную глушь в поисках спасения... Все, что осталось на память от этого безумного предприятия, — синяя статуя в вестибюле отеля. Потом мои мысли обратились к мэру с его адской огненной мышью, и тут я понял, что должен прочитать Битона. Он уже стоял перед моим мысленным взором, протягивая послание, принесенное из Рая. Я громко крикнул Мантакиса, каковой немедля показался на крыльце, в фартуке и с метелкой из перьев в руке. Его вытянутое лицо было столь же утомительно, как жалобные вздохи и шаркающая походка.

— Бросьте это, Мантакис, — приказал я.

— Ваша честь? — не понял он.

— Что вас гложет, милейший?

— Я вчера не попал на праздник, — ответствовал он.

— Ничего не потеряли, — утешил я его. — Мэр выпустил на гостей опасное животное, а угощали печеным дерьмом.

— Хозяйка рассказывала, вы произнесли прекрасную речь, — сказал он.

— Откуда ей знать? — спросил я, намыливая левую подмышку.

— Хозяйка... — начал он, но сколько можно было его слушать?

— Мантакис, — сказал я. — Пусть Битона доставят ко мне в кабинет.

— Прошу прощения, — робко возразил он, — его, вероятно, захочет забрать семья.

— Семья может забрать то, что останется, когда я закончу, — сказал я.

— Как вам угодно. — Он взмахнул перед собой метелкой для пыли.

— Мантакис, — сказал я ему вслед, когда он был уже в дверях.

— Ваша честь? — отозвался он через плечо.

— Праздник, на который вы не попали, давно кончился.

Он кивнул, будто услышал, что небо — синее.

Битона с шумом волокли по ступеням в кабинет. Я уже вернулся в комнату и обсыхал, готовя порцию красоты. Голоса двух рабочих, ворочавших каменную глыбу, отдавались эхом на лестнице и проникали сквозь дверь. Их ругательства зазвучали хором мальчиков, когда красота обняла меня и тихо задышала рядом. Я оделся, купаясь в волнах внутреннего моря, маяки моих глаз озарили будничный мир. Профессор Флок помог мне завязать галстук, а потом я пять минут прятался под кроватью от кружившей по спальне огненной мыши.

Уткнувшись носом в пыльные доски пола, я вслушивался в шепот Создателя, чувствовал его дыхание щеке и его тело рядом с моим.

— А теперь открой дверь, — шепнул он. — Летучей нет.

Выползая из-под кровати, я услышал, как стучат в дверь, поспешно поднялся и отряхнул одежду.

— Кто там? — крикнул я.

— Вас хочет видеть мисс Битон, — прокричала в Мантакис.

— Проведите ее в кабинет, — сказал я. — Я скоро буду.

Стоя перед зеркалом, я постарался собраться. Изучил свое лицо в надежде, что шуточное исследование вернуть способность мыслить логически. Это удалось, когда уголком глаза я заметил, что губы синего Ардена шевельнулись. Они остались каменными, но двигались как живые. Слабый голос пробивался, подобно кроту сквозь оползень, взывая о помощи. Я закрыл за собой дверь и прошел по коридору в кабинет. Она сидела за моим столом. Когда я вошел, встала и наклонила голову.

— Ваша честь, — сказала она.

— Садитесь, — сказал я.

Пока она усаживалась, я наблюдал, как изгибается ее тело.