— Лодка Скапа[2]. Я знаю Скапа лет тридцать.

— Ты был прав, — сказала ему Синель. — Ты можешь оказаться слишком ценным, чтобы приносить тебя в жертву, и в любом случае один старик — это ничто.

Она шагнула к Окну, а потом опять повернулась лицом к ним:

— Вы, все трое, обратите внимание на то, что я сейчас скажу. Еще мгновение, и я выйду из этой шлюхи. Моя божественная сущность уйдет из нее в Священное Окно, которое я приказала поставить сюда именно для этого, и реинтегрируется с моим много большим божественным существом, находящимся в Главном компьютере. Вы поняли меня? Все?

Гагарка молча кивнул. Авгур встал на колени и наклонил голову.

— Киприда, мой смертельный враг и враг моей матери, братьев и сестер — всей нашей семьи, на самом деле, — посеяла раздор в Вайроне. И, похоже, она уже привлекла на свою сторону тощего дурака, начальника этого идиота — как тебя зовут, кстати?

— Наковальня, Беспощадная Сцилла. Я… я патера Наковальня.

— Идиот называет этого дурака «Ваше Высокопреосвященство». Не сомневаюсь, что она собирается сбросить моего Пролокьютора и мое Аюнтамьенто, если сможет. Вы, все четверо, включая шлюху, из которой я сейчас уйду, должны позаботиться о том, чтобы она проиграла. Используйте угрозы и силу, действуйте от моего имени. Если понадобится, убивайте любого, кто встанет против вас. Если Киприда вернется, сделайте что-нибудь, чтобы привлечь мое внимание. Пятьдесят или сотня детей привлечет мой взор, а в Вайроне и так слишком много народа.

Она по очереди посмотрела на каждого из них.

— Вопросы? Я хочу услышать их сейчас, если есть. Возражения?

Орев приглушенно каркнул, осторожно глядя на нее блестящим черным глазом.

— Хорошо. С этого мгновения вы все — мои пророки. Сохраняйте верность Вайрону и заслужите мою благосклонность. Не верьте ничему, что скажет вам Киприда. Скоро здесь будет мой раб. Он отвезет вас в город и поможет вам. Присмотрите за Пролокьютором и расскажите служащим в Хузгадо. Рассказывайте обо мне всем, кто будет слушать. Расскажите все, что я сказала вам. Я надеялась, что в этом доке будет стоять корабль Аюнтамьенто. Обычно так и бывает. Но не сегодня, так что вам придется снова приехать сюда, чтобы повидать советников и выполнить мое поручение. Вас привезет старик. Скажите им, что я потоплю их корабль и брошу их всех в мое озеро, если мой город достанется Киприде.

— Т-теофания, Б-беспощадная С-с-сцилла… — запинаясь, пробормотал Наковальня.

— Не убедит ваших советников. Они считают себя слишком умными. Однако теофании действительно могут быть полезными. Реинтегрировавшись, я подумаю о них.

Она подошла к мокрому каменному алтарю и без усилий запрыгнула на его верхушку.

— Я приказала построить это Окно и алтарь, чтобы ваше Аюнтамьенто могло приносить личные жертвы и просить у меня совета; я могла бы и ответить, если бы захотела. Но ни малейшего следа пепла! Они заплатят за это.

— Ты. — Она указала на Гагарку. — Этот авгур Шелк собирается сбросить их ради Киприды. Помоги ему, но и покажи, в чем его долг. А если он неправильно поймет его, убей. И, если это произойдет, я разрешаю тебе править, как моему кальде. И, я полагаю, в таком случае идиот может стать Пролокьютором.

Она повернулась к Окну и встала на колени. Гагарка последовал ее примеру и заодно поставил на колени рыбака. (А Наковальня так и не вставал.) Прочистив горло, Гагарка начал молитву, которую не договорил на Пути Пилигрима, когда Сцилла открыла свою божественную сущность.

— Взгляни на нас, Восхитительная Сцилла, чудо вод…

— Взгляни на нашу любовь, — подхватили Наковальня и рыбак, — взгляни, как мы нуждаемся в тебе. Очисть нас, о Сцилла!

При имени богини Синель, с придушенным криком, высоко взмахнула руками. Танцующие цвета, называемые Священными Оттенками, наполнили Священное Окно: каштановый и коричневый, зеленовато-голубой, желтый, небесно-голубой и странный оттенок розового, чуть тронутого тускло-коричневым. На мгновение Гагарке показалось, что он заметил в Окне насмешливое лицо девочки, почти достигшей зрелости.

Синель задрожала всем телом и обмякла, тяжело опустилась на верхушку алтаря, скатилась с нее и упала на темный и скользкий камень причала.

Орев замахал крыльями над ней.

— Бог уйти?

Девичье лицо — если это было лицо — исчезло в стене зеленой воды, как в набежавшей волне. Вернулись Священные Оттенки, сначала как искорки солнца на бегущей волне; постепенно они заняли все Окно и наполняли его своим кружащимся балетом, пока не растаяли. Окно опять стало перламутрово-серым.

— Похоже, все, — сказал Гагарка. Он встал и обнаружил, что по-прежнему держит в руке игломет; спрятав его под тунику, он осторожно спросил: — Как ты, Сиськи?

Синель простонала.

Он поднял ее в сидячее положение.

— Ты стукнулась головой о камень, Сиськи, но все будет пучком. — Стремясь сделать что-нибудь для нее, но, не зная, что именно, он крикнул: — Ты! Патера! Принеси воды.

— Она бросать?

Гагарка махнул рукой на Орева, который проворно отпрыгнул в сторону.

— Тесак?

— Угу, Сиськи. Я здесь. — Он нежно сжал Синель рукой, которой поддерживал ее, ощутив лихорадочный жар обожженной солнцем кожи.

— Ты вернулся, Тесак. Я так рада.

Старый рыбак закашлялся и с трудом оторвал взгляд от голых грудей Синель.

— Могет быть, я и он побудем трошки на лодке?

— Мы все пойдем на твою лодку, — сказал ему Гагарка. Он поднял Синель на руки.

— Ты собираешься не подчиниться? — спросил Наковальня, держа в руке помятую оловянную чашку с водой.

— Она сказала идти в Хузгадо, — уклончиво ответил Гагарка. — Нам надо вернуться в Лимну, а оттуда фургоном в город.

— Она сказала, что послала кого-то — своего раба, — чтобы доставить нас туда. — Наковальня поднял кружку и хлебнул воды. — Она также сказала, что я буду Пролокьютором.

Старый рыбак засопел:

— Тот парень, ну, которого она послала, у него небось своя лодка. Ну, чтоб нас отсюда забрать. А чего будет с моей, ежели мы поедем на его? Она сказала, я должон вертаться сюда, чтоб повидать советников, ну? И как я это сделаю без моей развалюхи?

Орев порхнул на плечо Гагарки.

— Искать Шелк?

— Как скажешь. — Неся Синель, Гагарка пересек причал и увидел открытую воду между ним и лодкой; одно дело — прыгнуть с планшира на причал, но совсем другое — прыгнуть с причала на лодку, держа на руках высоченную женщину. — Возьми веревку, — рявкнул он Наковальне. — Подтяни лодку ближе. Ты оставил слишком большую слабину.

Наковальня поджал губы:

— Возможно, мы не можем ослушаться приказа богини.

— Ты могешь остаться здесь и ждать того, кого она послала. Скажи ему, что мы встретимся с ним в