не входила в фамиллиарную сеть и иногда из-за этого огорчалась.

У Лахджи удлинилась рука, и она потянула за куриную ножку, которая торчала из пасти пса. Даже пока не обслюнявленная.

Тифон зарычал. Его взгляд стал виноватым, но когда Лахджа снова потянула — он снова зарычал.

Даже обретя разум, фамиллиары оставались животными.

— Эх, какие вы идиоты, — сказал Снежок, ковыряя лапкой сыр. — Ихалайнен, мы тут единственные здравомыслящие лица. У тебя есть еще курица?

Енот шваркнул тарелкой об пол. Он смотрел на этот разгром, и у него дрожала нижняя губа.

— Да я приберу, — пообещала Лахджа. — А еду мы сейчас новую… закажем…

— Не на… — начал Дегатти.

Но было поздно. К услугам Лахджи всегда оставалось великолепное Ме Зова Еды. Обычно она им не пользовалась, потому что енот готовил вкуснее, а Майно почему-то настаивал, чтобы Зов Еды в доме не применялся. Но сейчас другого выхода явно нет, так что…

На столе появилась птичья тушка. Сочная, ароматная, поджаристая и почти вдвое крупнее той, что исчезла в желудке Тифона.

— О, индейка! — обрадовалась Лахджа. — Видишь, как все хорошо обернулось!

Муж почему-то не обрадовался. Он торопливо задернул шторку, а за ножом вовсе не потянулся. А ведь Лахджа собиралась ему уступить.

— Давай, можешь нарезать, — великодушно сказала она.

— Не искушай меня, демон, — отказался Майно, напряженно к чему-то прислушиваясь.

— Да что не так-то?! — возмутилась Лахджа.

И тут в дверь забарабанили. Дегатти закатил глаза и пошел открывать, пока Лахджа спокойно нарезала добычу.

На пороге стоял мэтр Вескатуччи. Декан объектального факультета и сосед по общежитию. Тучный, краснолицый и очень недовольный.

— С наступающим вас, коллега, — кисло сказал Дегатти. — А добродневные колядки только завтра.

— Майно, у меня со стола только что исчезла индейка, — упер руки в бока декан. — Ты ее не видел?

— Неть, не видели!.. — прокричала Астрид, выбегая из кухни с ножкой в руке.

Она держала ее так, словно бежала в бой с мечом наперевес.

— Ой, я забыла… — пробормотала Лахджа, тоже высовываясь в коридор. — Ме же не создает еду, а притягивает ближайшую, а она… обычно чья-то…

Ты не забыла. Ты думала, что прокатит.

А ведь могло и прокатить!

Нет.

— Майно, мы все тут волшебники, — сухо сказал Вескатуччи. — Я тоже умею призывать еду. Но так никто не делает — это воровство.

— Я знаю, знаю… — опустил взгляд Дегатти. — Это не злонамеренно… случайно получилось… Можете мне поверить, коллега, это случайно…

— Может, бутылочку янтарного хошимирского? — помахала бутылкой Лахджа. — А то индейка уже… не в форме… Мне очень жаль.

Вескатуччи тяжко вздохнул. Конечно, он не собирался вызывать Кустодиан из-за тушки индейки. В Клеверном Ансамбле то и дело происходит что-то такое. Постоянно кто-то колдует, иногда при этом случаются мелкие инциденты, и внимания на них обращают не больше, чем на угодивший в окно снежок.

Декан пристально посмотрел на бутылку. Потом на заискивающую улыбку Лахджи. Соблазняет, демоница… а ведь он завязал… этот Добрый День собирался встретить трезвым…

— Янтарное, да?.. — промямлил он. — Ладно, давайте… Жена меня поедом съест, но что уж там…

Когда дверь закрылась, Дегатти тоже отломил себе ножку индейки и спросил:

— Ну вот почему ты никогда меня не слушаешь? Ты же мой фамиллиар.

— Так ты слова против не сказал.

— Так я даже не успел!

— А вот надо было успевать, — сказала Лахджа, собирая рассыпанный по полу батат. — Тогда бы и не осрамился, может.

— Я бы не осрамился?!

— Ну да. Ты же у нас глава семьи. А я так, фамиллиар.

— То есть когда тебе удобно, ты свободная женщина с границами, которые надо уважать и ни в коем случае не переступать. А когда я прошу от тебя соответствующей ответственности… ты всего лишь фамиллиар.

— Это просто индейка, — спокойно сказала Лахджа.

— Да это не из-за индейки!..

Майно замолчал, чувствуя себя глупо. Вот как она это делает? Почему? Зачем?

— Зачем ты выводишь меня из себя? — спросил он и тоже стал собирать батат.

— Проверяя, до какой степени ты меня терпишь, я убеждаюсь, что все еще не растворилась в тебе, — неожиданно серьезно ответила Лахджа. — В тебе, в твоей жизни и даже мыслях. Я люблю тебя, но я — не ты. Я личность.

— Противная какая-то личность… — пробормотал Дегатти. — Но я тебя тоже люблю…

— Очень хорошо, потому что я продолжу.

Волшебник кинул в жену бататом.

Несмотря на все треволнения сегодняшнего дня, закончился он мирно и спокойно. Праздничное угощение таки получили все, пусть его частично и пришлось собирать по полу. Индейка декана оказалась очень вкусной. А в домашнем погребке нашлось пусть и не янтарное хошимирское, но вполне приличное гарийское.

Когда набегавшаяся и объевшаяся Астрид уснула, родители еще долго разговаривали. То вслух, то мысленно. В основном мысленно, отгородившись от остальных фамиллиаров, и в особенности от Снежка. Он, правда, все равно приперся и осуждал, но хотя бы молча.

Лахджа и Дегатти сейчас переживали сложный период. В браке они провели уже два с половиной года, и поначалу-то не ссорились вообще. У них был медовый месяц, они радовались, что спаслись из Паргорона, и были со всех сторон счастливы.

Потом начались раздражающие бытовые мелочи. Они стали замечать недостатки друг друга и иногда ссориться из-за пустяков. Дегатти так и не смог до конца избавиться от игровой зависимости, а Лахджа оставалась демоном со всеми вытекающими. К тому же у них подрастала дочь, которая поначалу дичилась отчима и даже немного пыталась убить.

Но со временем они хорошо друг друга узнали. Научились мириться с недостатками и лишь изредка выплескивали негатив.

Что вы хотите? Сложно жить в браке, когда вы читаете мысли друг друга.

Но свои плюсы у взаимного чтения мыслей тоже немалые, поэтому они всегда мирились. Иногда бурно. Иногда очень бурно. Одно из таких перемирий, похоже, и привело к тому, что через несколько лун у Астрид появится брат или сестра.

— А через сколько лун? — уточнил Дегатти.

— Ну… наверное… как Астрид?.. она, правда, вайли… хальт… вайли. А это будет полудемон… если будет.

Лахджа помрачнела. Она понятия не имела, что на этот раз родит… если родит. Это запросто может закончиться