грудь, — извините, пожалуйста, — пропищал он тоненьким голоском, — что я, такая растяпа, испортила Вам рубашку, которую Вы, наверно, всю ночь стирали, все утро гладили.

Он закашлялся. Его спутница молча протянула ему бумажную салфетку.

— Никогда не извиняешься, да?

Салфетка, разумеется, не спасла, только усугубила.

— Раскаиваться в ошибке, значит добавлять к уже совершенной еще одну.

— Надо же! Бухгалтерша, цитирующая Ницше!

— Не более удивительно, чем швея, избивающая молодых бизнесменов.

Гера перевернул салфетку другой стороной и вытер пот со лба и шеи.

— Вот, что, Анна Андреевна, раз уж вопросы этики в рамках проэкзистенциальной философии мы уже обсудили, давай вернемся к теме твоего заказа. Мне еще в магазин идти, и дома дел по горло.

Девушка приподняла брови.

— Ну, ты с тканью приходила. Что хотела заказать?

— А! Да! — она отодвинула тарелку и водрузила на её место острые локотки, — понимаете, Герасим Михайлович…

— Слушай, — досадливо перебил её Гера, — давай без официоза. Попроще и на «ты».

— «Дядя Герасим» подойдет? — мгновенно отреагировала его спутница, пряча насмешливую улыбку за коктейльным зонтиком.

Гера подумал, что девочка переключается с темы на тему, с настроения на настроение удивительно быстро, одним щелчком, как телевизор от пульта. Сам он всегда завидовал счастливчикам, которые умеют, просто, отодвинуть ненужное и жить настоящим моментом, не таща в него из прошлого. Из прошлого дня, из прошлого года, из прошлого десятилетия.

— Подойдет, — улыбнулся он в ответ, — на первое время, а там, глядишь: что-нибудь вылезет. Меня, понимаешь, все по-разному зовут, у кого как на язык придет.

— Наша Инна Яковлевна зовет Вас…, ой…, тебя «Гееерочка».

— Потому ты так удивилась в прошлый раз, когда меня увидела? Ждала напедикюренного мальчика в лосинах?

— Что-то вроде того!

— Извини, что не оправдал. Ну-с, Анна Андреевна…

— Нет уж! Меня, тогда, тоже без отчества, плиз.

— Тётя Аня?

— Очень смешно! Все ребята хохочут!

— Ладно, понял. Не доросла ты еще до тети. Анька и есть.

— Вообще-то…, — девушка от чего-то смутилась и прислонила пустой бокал с остатками льда к щеке, как будто это ей только что поставили «фонарь», — я не Анька. То есть не Анна по паспорту.

— О! Псевдоним, что ли? Творческий, в честь любимой поэтессы?

Может, ты стихи сочиняешь?

— Да, ну, какие стихи! По паспорту я Ванька.

— То есть как? Иоанна что ли? Толком можешь сказать?!

— Я толком и говорю. Папаша мой в советские времена побывал в Чехословакии, и там, не знаю по какой причине, вдохновился чешским женским именем «Ванька». И когда родилась дочка…, сам понимаешь…, а мама не возражала. В школе меня с этим имечком все достали, и в институте я просто представилась Аней. Никто из одногруппников и не знал, что у меня в документах записано, а вот, на работе просочилось.

— Да, уж, — согласился Гера, — в отдел кадров надо глухонемых набирать.

— Во-во! С другой стороны — ничего страшного. Взрослые не дразнятся. Кроме Лехи-админа, но ему простительно.

— Интересно, — Гера с удивлением отметил, что незнакомый админ Леха ему уже не симпатичен, — чем же он заслужил такую благосклонность?

— Да…, — Аня-Ваня махнула рукой, в которой держала всё ту же злосчастную трубочку, — он в подругу мою влюблен, вот, и ведет себя, как дебил.

— Ясно. Я в твою подругу, хвала Аллаху не влюблен, так что — дразниться, как ты выражаешься, не буду. Давай с тобой договоримся на следующую субботу, часа на три. Тогда и расскажешь, что ты хотела, а сейчас мне пора уже.

— Считай — договорились! Может мне журналы привезти? Я пока не очень понимаю, что мне надо.

— И, слава Богу! А журналов у меня полно, но если что-то особенно глянется — тащи, конечно!

Гера достал из заднего кармана новенький бумажник.

— Убери, — хмыкнула его спутница, — я расплачусь, должна же я как-то отблагодарить своего спасителя.

— Кто-то говорил, что денег с собой нет, — прищурил Гера здоровый глаз.

— Что ж, — вздохнула Аня-Ваня, — придется немодные штаны с себя снимать. В залог оставлю, может, примут.

Она протянула подошедшему официанту пластиковую карту.

Гера только вздохнул.

— Да…, совсем я старый…

— Ты не старый, — утешила его девушка, — но странный, это факт.

«Откуда, — подумал Гера — в таком щуплом тельце такое мягкое мецо?»

3

Ванька скакала по улице вприпрыжку, не смотря на жару и толкотню, пока не вспомнила, что взрослые серьезные женщины так себя не ведут, и пошла помедленнее, легко лавируя между неповоротливыми из-за субботних авосек домохозяйками. Ванька любила лето, от жары, в отличие от многих горожан, не страдала, и слегка поежилась, когда вбежала в торговую галерею. Там исправно, на полную мощность пахал кондиционер. Она махнула рукой девчонкам, сидевшим за столиком кофейни на втором этаже, и запрыгала вверх по мраморным ступенькам.

— Вааанечка! Как ты чудесно выглядишь!

— Привет! А мне как раз сегодня сообщили, что такие, цитирую: «шаровары», уже никто не носит!

— Чушь какая! — возмутилась Юлька, — кто это тебе сказал? Это от зависти!

— Да? Может быть, но, скорее, это, был профессиональный цинизм. Я с портным-Герочкой разговаривала.

— Ой!!! Ты же говорила, что не будешь у него шить, потому что ножницами его зарежешь!

— Удержалась, как видишь! Да, и ножниц при себе не было, случайно встретились. Шла через площадь, хотела в обувные позаглядывать, получилось так, что час в кафе с ним просидели.

— Ой!!! В кафе! Ванечка, признайся: он симпатичный?

— Да, иди ты!

— Ой!!! Значит, он тебе нравится!

— Юлька, ты о чем-нибудь другом думаешь?

— Я так, понимаю, — вмешалась Людмила в их содержательную беседу, — что ты образумилась и решила сделать себе приличный гардероб к празднику.

— Нууу…, гардероб, не гардероб…, ну, да, собираюсь.

— Вот, умничка! Я всегда говорила, что случайностей не бывает.

Люда легонько шлепнула подругу по руке, которой та потянулась к её бокалу.

— Закажи себе что-нибудь.

— Не хочу. Я уже поела-попила.

— Тогда не трогай мой латте, пожалуйста.

В ответ Ванька высунула язык и скорчила ужасную рожу. Юлька захохотала, Людмила закатила глаза к потолку.

— У меня для вас новость, которую нужно обсудить.

— Да, уж, Людочка, говори скорее, а то мы пока Анечку дожидались, я, прямо, извелась вся.

— Ох, уж "дожидались"!

Людмила помолчала еще несколько секунд и начала:

— Так, вот…

Ванька, свесившись через перила, смотрела на посетителей галереи, прогуливающихся по первому этажу вдоль модных бутиков. Сверху они выглядели как рыбки в аквариуме — одни висели почти неподвижно, изредка шевеля плавниками, другие сновали между декоративными ракушками и фигурками будто бы занятые важными делами.

— Ты не слушаешь?

— Конечно, слушаю!

— Ты даже не смотришь на нас.

— Не смотрю, но слушаю.