от них ветки уже стремились к центру стола, где росли большие вырезанные листья. В их центре была гроздь винограда с большими глубоко вырезанными и выпуклыми дольками. Сам стол сделан из темного ореха и не накрыт скатертью.

Стулья выполнены из того же дерева, но отполированы светлым лаком. Их ножки и бока напоминают витиеватый ствол винограда. Впрочем, у всей кухонной мебели были те или иные элементы винограда.

Аъзам пил чай с клубничным вареньем, а Рауф — его младший сын, намазывал варенье на кулчу. Послышались шаги, быстро спускающиеся с лестницы. Аъзам чуть отклонил голову и, заметив старшего сына, пришёл в недоумение.

— Доброе утро, отец! — бодро поприветствовал старший сын, войдя на кухню. — Привет, малец, — он улыбнулся младшему брату. — Доброе утро, матушка, — он подошёл к матери и поцеловал её за левую щеку.

Юноша принюхался к сваренной каше, которую его мать уже накладывала в три чаши с золотистым ватным узором на внешней стороне.

— Доброе утро, Азим, — ответил ему отец, не отводя с него изучающий взгляд.

Рауф с полным ртом кивнул брату и взялся за новый кусок кулчи.

— Садись за стол, — улыбнулась Зарина старшему сыну. Она поставила чаши с кашей на поднос и подошла к столу.

Аъзам положил пиалу и повернул голову в сторону Азима, который почему-то не стал садиться за стол.

— Почему ты в этой одежде? — наконец спросил отец, указывая на грязные порванные коричневатые шаровары и серую тунику с несколькими дырами.

— Сегодня я иду помогать на поле, — тем же бодрым голосом ответил Азим. — Ах, да! — вспомнил он. — Матушка, простите. Я не буду завтракать.

Мать подняла на него вопросительный взгляд. Она уже поставила возле мужа и младшего сына по чаше с кашей, посередине которого она добавила по ложке вишневого варенья. Аъзам поблагодарил её кивком и тоже скосил недоумевающий взгляд на старшего сына. Зарина уже держала в руках третью, предназначенную для Азима.

— Сегодня Рашид-ака приготовит свою знаменитую стряпню из картошки и лука. М-м-м… и мне захотелось этой… стряпни, — с улыбкой сообщил Азим.

Младший брат приступил к поеданию каши, не особо уделяя внимания на разговор старших.

— Что ж… — вздохнула мать, — я поем вместо тебя.

Она прошла мимо него, погладив его по левой руке выше локтя. Поставила миску на стол у своего места. Затем она подошла к нижним ящикам и положила деревянный поднос на столешницу.

— Я схожу, умоюсь и сразу же пойду на поле, — сказал юноша, направляясь к парадной двери.

Провожая сына игривым взглядом, Аъзам обратился к жене с шутливым тоном в голосе:

— А может он только ради этой стряпни и идёт на поле? А-а сынок?!

Все усмехнулись, а юноша, уловив сарказм отца, коротко засмеялся и добавил:

— И ради рассказов Рахмона-ака3.

— Азим! — позвал его по имени отец уже серьёзным тоном. — Побрейся! Ты уже, которую неделю ходишь так. Борода не к лицу юноше твоего возраста, — тон Аъзама не был категоричным, но юноша знал, что возражать не стоит.

— Да, отец, — смиренно ответил Азим и вышел из дому во двор…

— Да уж, что и умеет делать этот старик Рахмон, так это рассказывать всякие небылицы, — пробормотал Аъзам, начиная есть свой завтрак.

Он так же похлопал по плечу своего младшего сына, Рауфа, с улыбкой на лице, и пожелал сидящим за столом приятного аппетита.

— Чем тебе не угодила его борода? — спросила Зарина с лёгкой улыбкой, хотя сама прекрасно знала ответ.

— Всё ещё грустишь из-за третьего места? — подмигнув жене, Аъзам обратился к Рауфу, который не поднимал озадаченный взгляд с чаши.

— Я упустил шанс попасть в сборную султана, — пробубнил Рауф.

— У тебя будет шанс в следующем году, солнце моё, — подбодрила Зарина.

Рауф коротко кивнул и опустошил свою чашу, вытерев остатки каши куском кулчи. Аъзам сделал то же самое. Он поставил чашу справа от себя и решительно посмотрел на жену.

— Я решил устроить «утренний плов» в день рождения Азима. Ему исполнится восемнадцать лет, и я хочу предложить ему пойти ко мне на рынок. Раньше он не проявлял интереса к моей работе, но за последний год он много помогал мне. Я решил обучить его торговому ремеслу. Пусть помогает мне вести дела на рынках Ангурана, как мой старший сын и наследник. — Он посмотрел на Рауфа и протянул ему свою пустую чашу. — Убери со стола, сынок и поблагодари мать.

— Спасибо. Было очень вкусно, — мальчишка встал, взяв пустые чаши он положил их в каменную раковину у окна.

— Это хорошее решение, — согласилась Зарина с мужем. — И надо бы подумать о его женитьбе, — предложила она.

— Да, надо, — согласился Аъзам. — Кстати, Зарина — его осенило, — может, позовешь на именины двоюродных племянниц своей тёти? Они ведь должны быть ровесницами Азима?

— Да. Одной из них этой осенью будет восемнадцать, другой зимой будет семнадцать, — прояснила Зарина. Но мой дорогой, — многозначительно протянула она. — Я некоторое время думала о женитьбе нашего сына, и решила… — она не уверенно посмотрела на Рауфа. — Солнце моё, я сама помою посуду. Приберись, пожалуйста, в сарае и конюшне.

Зарина намеренно отправила младшего сына к хозяйственным помещениям, чтобы он случайно не подслушал их разговор. Как только Рауф удалился, они начали обсуждать решение Зарины и завершать завтрак…

В это время Азим направлялся к дворовой бане с тремя дверями. На этих дверях также изящно вырезаны виноградные лозы. Сам по себе, виноград — это символ Ангурана. Отчего и происходит название столицы Ахоруна. Более двух с половиной тысяч лет назад на месте этого города рос дикий виноград, который всё еще можно встретить в некоторых больших садах. Кочевым племенам, покинувшим города Далеких предков, полюбились эти дивные ягоды. Они остались здесь и со временем обосновали султанат, состоящий из четырёх больших городов и нескольких деревень.

К тому же виноградная лоза считается в этих краях признаком достатка семьи, и чем её больше, тем богаче являлась та или иная семья. Лозу вырезали искусные мастера на дверях, стенах, оконных рамах, колоннах, на мебели, и где только душе заказчика угодно.

Утро только начиналось. Прохладный ветерок ласково трепетал листья деревьев, росших в их дворе. Азиму с детства нравилось по утрам слушать шелест листьев. Рассветное солнце было бледно-жёлтым. Оно встало пока на одну десятую своего диска. В Ахоруне, как и во всём Рахшонзамине, время измеряют по расположению солнца и обозначают соями. Как и в часе, в одной сое есть шестьдесят минут, а сутки длятся двадцать две сои.

Статный юноша со слегка кудрявыми чёрными волосами и синими глазами направился по