Я бы сказал — воняет за километр.

Даже в салон запах котлет и жареной картошки пробрался.

Но есть возможность сделать заказ, не вылезая из авто и не светясь.

Ладно, придётся чем-то жертвовать.

Направляю авто в сторону окошка, принимающего заказы.

— Выбирай, что будешь.

Дочка Устинова изучает плакаты и начинает перечислять:

— Картошку фри, горчичный соус, двойную порцию наггетсов, два макчикена, большую кока-колу…

— Ты что, термит?!

— Я три дня не ела!

— Советую притормозить. Если ты всё это съешь, то точно заговнячишь салон моего авто тошнотой.

— Кажется, нам ехать не один час. Я не собираюсь съедать это всё за один присест. Буду растягивать удовольствие.

Ну, трындец!

Значит, в машине не один час будет вонять дешёвой едой!

Хочется осадить девчонку, слишком резвая она, для голодающей и попавшей в беду.

К тому же еда, что здесь подают, низкосортная.

Но потом я вижу, как дочка Устинова голодно смотрит в сторону этой будки, из которой выглядывает девица, ожидающая заказ.

Внезапно мне вспоминается момент из моего детства.

Вспоминается до того противно и ярко, что я чувствую во рту вкус прокисшей еды, выуженной из мусорного бака…

Грудь сдавливает словно стальными обручами.

Сколько бы ни пытался отмыться, из головы не вытравить несколько лет бездомных скитаний по помойкам.

С тех времён у меня пунктик на чистую одежду, комфортные условия и хорошую еду.

— Вы готовы сделать свой заказ? — спрашивает диспетчер.

Кажется, не в первый раз задаёт вопрос.

— Да. Картошку фри, горчичный соус, двойную порцию наггетсов, два макчикена, большую кока-колу… — повторяю на автомате.

Через несколько минут я принимаю тёплый пакет через окошко выдачи и передаю его дочке Устинова.

Ещё раз напоминаю, чтобы она не съедала сразу всё, а ела небольшими порциями.

Совет от бывалого, так сказать.

Просто в памяти встаёт, как после возвращения в стан состоятельной семьи, я сразу набросился на домашнюю еду — такая аппетитная и манящая, слюни до колен висели!

Хотелось затолкать всего и побольше!

Ел, ел и не мог остановиться, потом блевал, дальше чем видел.

Вслух ничего этого не говорю.

Девчонке подробности о моей жизни знать ни к чему.

Сосредоточился на дороге, набирая скорость, но не привлекая внимания постовых, расставленных повсеместно.

— Держи! — говорю с недовольством, бросив на колени девчонке упаковку салфеток. — Поешь, протрёшь всё, что жирными пальцами трогала.

Опять тишина.

Слышно только чавк-чавк, доносящееся с заднего сиденья.

Через некоторое время звуки смолкают.

Дочка Устинова переставляет оставшуюся еду на переднее сиденье, сдержанно благодарит меня.

В салоне авто до тошноты воняет жареной курицей и картошкой.

Но зато дочка Устинова вытягивается на заднем сиденье, с сытой улыбкой, подложив локоть под голову.

— Почему горчица, а не кетчуп?

— Что? — удивлённо моргает.

— Ты горчицу выбрала.

— А-а-а, это. Люблю острое.

Киваю в ответ.

Я тоже люблю всё острое — еду и жизнь на грани, ощущение адреналина…

Внезапно мои мысли прерывает рёвом сирен.

Мигалки патрульной машины слепят сзади, и справа прижимается патрульный на мотоцикле, подавая знак рукой: «Прижаться к обочине!»

Девчонка на заднем сиденье напрягается и привстаёт, дотронувшись до моего плеча горячей ладонью:

— Что это?!

Молчу.

Решаю, что делать.

Патрульные, скорее всего, Кулагиным прикормленные.

— Бекетов, что они хотят от нас?! — почти требует ответ.

— Нам приказывают остановиться, — цежу сквозь зубы.

Делаю вид, что не замечаю приказа и плавно утапливаю педаль газа в пол.

Отрываюсь от преследователей на несколько десятков метров.

В ответ по нам открывают стрельбу.

Думал, что неприятности найдут нас позднее.

Но кажется, сегодня я вытянул несчастливый билет в лотерее и нажил себе больших проблем, забрав дочку Устинова.

Марианна

Бам. Бам. Бам…

Я вздрагиваю от выстрелов, которые лупят по автомобилю. Как град крупного калибра.

— Держись крепче. Одного сейчас скину.

Я не успеваю ничего сделать.

Бекетов резко тормозит и бросает машину вправо, толкнув мордой мотоцикл патрульного. Тот улетает в кювет.

Бекетов в рекордно короткие сроки виртуозно выравнивает ход машины, бросая вперёд по трассе.

— Один есть. От машина попробуем оторваться. Лежи и не поднимайся, — командует Бекетов.

— И не думала. Мне и здесь неплохо, — бормочу себе под нос. — Тепло, хорошо, мягко. Не машина, а сказка. Сколько стоит такая тачка?

— Тебе не по карману.

— Не будь таким жестоким. Я заберу деньги отца, расплачусь с тобой. Остатка мне хватит ещё на десять жизней.

Болтаю без умолку. Потому что страшно.

Если молоть всякий вздор, как можно громче, то выстрелов будет не слышно.

Возможно, даже получится обмануться, что преследование мне лишь показалось.

Но Бекетов утапливает педаль газа в пол так, что машину резко кидает вперёд, и меня вместе с ней.

Я едва не слетаю с сиденья, но вовремя успеваю зацепиться пальцами за ремень безопасности.

— Должны оторваться, — комментирует мужчина.

— Это Кулагин за мной людей отправил?

— Что-что?

Очередной грохот.

Машина виляет в сторону.

Я стискиваю зубы крепче.

— Кулагин это или нет? — спрашиваю я. — Если размышлять логически и выстраивать цепочку событий, то я бы сделала ставку на Кулагину.

— Возможно, — отвечает Бекетов.

От страха моё сердце сжимается до размеров игольного ушка.

— Ты принял мою ставку?

— Что?

— Я ставлю на прихвостней Кулагина. А ты? Ты азартный человек, Бекетов?