Встряхивает.

Я снова начинаю смеяться.

Не могу остановиться.

Бекетов разжимает пальцы. Я падаю на асфальт, продолжая рыдать и смеяться.

Смеяться и рыдать.

Папины тренировки — фуфло полное, по сравнению с тем, что происходит в реальности.

Прекрати, прекрати, Марианна.

Возьми себя в руки. Ну же!

Но какой-то чертёнок нарочно растягивает губы в смехе без остановки.

У меня истерика, я не знаю, как это остановить.

— А-а-а-а-а!

На голову обрушивается поток воды.

Холодной!

Нет, млин, ледяной!

Что это?! Откуда?! Почему?!

Смех мгновенно становится в горле комом и, похоже, сдыхает прямо там же.

Я жадно хапаю ртом вечерний, прохладный воздух.

В сторону с глухим стуком летит пятилитровая пластиковая бутыль для воды.

Лёгкие на разрыв и под рёбрами сильно ломит.

Стираю ладонями с лица воду и стряхиваю капли.

— Стало лучше? — интересуется ледяным тоном Бекетов.

— Лучше, — соглашаюсь. — Спасибо. Меня просто от страха заклинило. Я это не контролирую.

— Я понял. Пора выдвигаться. Скоро здесь станет жарко.

Перед взглядом появляется крепкая, широкая, мужская ладонь.

Протянутая в мою сторону.

Ладонь Бекетова.

Хватаюсь за его ладонь — обжигающе горячую.

Мужчина лёгким рывком поднимает меня вверх с асфальта.

Рывок получается чересчур сильным.

Я прям впечатываюсь грудью в мощное тело Бекетова.

Изумлённо ахаю. Это же камень! Железо под моими ладонями.

С виду спокойный, как айсберг, с такими же ледяными глазами и пугающим хладнокровием.

Но грудь под моими ладонями поднимается и опадает. Вверх и вниз.

В чётком ритме.

А ещё… ещё под моей правой ладонью стучит сердце.

Марианна

Оказывается, у ледяного истукана есть сердце!

Живое и работающее бесперебойно, в частом ритме: тук-тук-тук…

Мотор на бешеной скорости разгоняет кровь по монолиту мускулистого тела.

Почему это сильно будоражит.

Я не впервые так близко к мужчине.

Но впервые к такому, как он… Взрослому, сильному и опасному. Смертельно опасному.

Чёрт, как же это нервы щекочет!

— Спасибо, — повторяю на автомате.

И, посмотрев на его напряжённое, волевое лицо, с плотно сомкнутыми губами, окончательно пропадаю.

Теряю контроль.

Не ведая, что творю, сама тянусь вверх. Для поцелуя.

Замечаю, как удивлённо распахиваются чёрные зрачки и полностью заволакивают темнотой светлую радужку.

Я накрываю губы Бекетова своими.

Он стоит без движения и даже не дышит.

Ну, точно истукан!

— Спасибо! — шепчу, задевая губами его губы.

— Отблагодаришь по…

Я обрываю фразу Бекетова ещё одним торопливым «спасибо» и расчерчиваю его языком по губам мужчины, скользнув им внутрь.

Ух…

Не знаю, что за демон заставляет меня целоваться так горячо и по-взрослому, с языком…

Бекетов бездействует.

Но потом через миг его губы приходят в движение.

Очень медленно и чувственно, запуская мурашки выплясывать на моей коже.

Но эта медлительность была обманчивой.

Через миг Бекетов обрушивает на меня тако-о-о-о-о-о-е…

Его язык толкается внутрь моего рта глубоко и ритмично. Бекетов не целует, но совокупляется с моим ртом.

От этой жгучей, фривольной мысли ноги становятся как студенистое желе, а мозги вообще превращаются в кисель.

Это уже не поцелуй, а нечто большое.

Ураган по шкале девять баллов — ничто по сравнению со штормом страсти, обрушившейся на меня.

Я почти не могу мыслить здраво.

Признаться, я вообще ничего не соображаю, лишь позволяю мужчине вытворять с моим ртом нечто непристойное.

Постанываю в его рот. Он ловит кончик моего языка и втягивает его к себе в рот, начиная скользит по нему губами, покусывать и сосать.

Поцелуй настолько жадный и острый, что хочется кричать от уколов болезненного удовольствия: ещё!

Руки Бекетова приходят в движение и стискивают меня до хруста с каждой косточке.

Он меня в лепёшку раздавит и наставит синяков на моей заднице, в которую впился пальцами.

Прижимает к себе тесно и близко, как будто на нас вообще нет одежды.

И даже если что-то на нас надето, то точно сгорит!

Потому что чёрт знает, что со мной творится, но я немного сошла с ума.

Взмываю резко вверх.

Под редкие перистые облака, под звёзды, уже рассыпавшиеся по тёмному небосклону.

Лечу и не могу остановиться!

Верните меня обратно. Потом, как-нибудь… никогда.

Но самое удивительное, что полёт мне не привиделся. Он реальный.

Тело резко взмывает вверх.

Небо становится чересчур близко, и я теряю ориентацию в пространстве.

Небо и земля меняются местами.

Губы горят, скулы сводит от напряжения…

Бекетов разрывает поцелуй варварски.

Он просто подхватывает меня, резко вверх, и тащит в машину, опуская на заднее сиденье.

Я порываюсь встать. Он толкает меня ладонью и удерживает её на груди, давит, вынуждая лежать. На спине.

Сам нависает сверху.

В моей голове снова рой непристойностей.

— Лежи. Спокойно лежи. Сделай медленный вдох и выдох. Повтори несколько раз. Глубоко. Глубже… Ещё глубже.

Бекетов командует и показывает, как надо дышать.

Через миг обруч, стискивающий лёгкие, ослабевает.

Я закашливаюсь и начинаю дышать жадно, но как прежде, без сильных, болезненных покалываний в груди.

Меня отпускает. Разом.

В единый миг всё напряжение покидает тело.

Я словно сдувшийся воздушный шарик, не могу пошевелить ни ногой, ни рукой, ни даже мизинчиком.

— Лежи и будь покладистой девочкой, Анна-Мария. Не прыгай на меня, — отчитывает меня Бекетов и покачивает пальцем перед моим лицом.