и отцу следовало поделиться информацией. Не мог же он и сам не знать? Даже если они с Деей прожили вместе всего несколько месяцев, они наверняка многое обсуждали, верно? Могут ли вороны не знать про это?

Если только… если только это не ложь!

– Тебе эту информацию скормила Мериам?

Данте сощуривается.

– Я слышал это из других уст, прежде чем меня поставил в известность Росси.

– Росси?

– Юстус Росси. Твой дедушка.

Я закатываю глаза: он что, думает, от его заклятия сна у меня совсем мозги поплавились?

– Этот фейри – не мой дедушка.

– Занятно.

– Что именно?

– Что ты считаешь родней Цереру и Агриппину, но не Юстуса.

– Не вижу ничего занятного. Это к делу не относится. И не новость для тебя.

Когда-то давным-давно, когда мы с Данте были друзьями, еще до того, как он отплыл в Глейс, мы с ним много разговаривали. Забыл ли он все или же и не запоминал? Я отбрасываю мысли прочь: какая теперь разница?

– И откуда Юстусу это известно? Он еще не родился, когда Мериам возвела барьер, поэтому не мог узнать от шаббинов, – говорю я.

Данте смотрит на меня, молча ожидая, когда до меня дойдет.

Юстус провел нас в туннели с помощью магии крови.

А значит…

– Нонна шаббинка? – ахаю я.

На лице Данте проступает самодовольство.

– Не та нонна, о которой ты подумала.

Я хлопаю глазами так часто и так быстро, что ресницы обмахивают скулы.

– Юстус женат на Мериам?

Данте кивает. Кровь отливает от лица, меня всю передергивает.

– Приплыв обратно в Изолакуори, он перенес Мериам из подземелья в… – Он замолкает так резко, что у меня подскакивает сердце.

– В?.. – Я надеюсь, что он проговорится, где именно мы находимся. Под горой Лора? Под Тарекуори?

Данте опускает подбородок.

– Если подумать, то благодаря браку с Мериам он теперь вдвойне твой дедушка.

Он явно уклоняется от ответа, однако я не сдерживаю возмущения и рычу:

– Этому фейри никогда не быть моим дедушкой! А еще я никогда не буду считать эту злобную ведьму частью своей семьи!

Как никогда не назову тебя мужем. Я не произношу последней фразы, поскольку зубы намертво приклеились друг к другу. Впрочем, должно быть, я весьма красноречиво выражаю свое отношение к Данте выражением лица, поскольку его невозмутимость сменяется хмурой миной.

Он разворачивается и продолжает путь в туннель; драгоценности в его длинных каштановых косичках позвякивают, как и шпоры.

Потолок здесь такой низкий, что почти касается макушки Данте, уплотняя кислород вокруг. Кажется, как бы часто я ни дышала, мне не хватает воздуха в легких.

– Данте, подожди! – Он не останавливается. – Предлагаю сделку!

Я по-прежнему упрямо стою на месте, солдаты-фейри дышат мне в затылок.

Данте фыркает.

– Сделки не отражаются на твоей коже.

Мерда! Совсем забыла, что он в курсе.

Он наконец поворачивается.

– Впрочем, с радостью заключу с тобой сделку, как только твоя магия…

– Сила ведьмы иссякает после ее смерти! – Из-за бешено колотящегося сердца голос звучит так, будто я задыхаюсь.

– Намерена покончить с собой, мойя?

Я вздрагиваю. Естественно, нет! Единственный, с кем я намерена покончить, – это он. И Мериам, из-за которой я, собственно, и заговорила про смерть. Впрочем, нелепое предположение Данте по крайней мере на время отвлекает меня от клаустрофобии, ослабляя чувство стеснения в груди.

– Поскольку, по-видимому, мою магию заблокировала Мериам, то ее чары рассеются с ее смертью. И нет нужны ни в заклинании, ни в полнолунии.

– Если она умрет, то пропадет и барьер, и чары на крови Реджио. Так что исключено.

Язык вибрирует в такт пульсу.

– Какие ч-чары?

– Ах да. Ты ведь прервала меня прежде, чем я успел объяснить гениальность своего дедушки. – Он сопровождает свое заявление самодовольной ухмылкой.

На языке вертится «Продолжай», но я знаю, что он и так продолжит, потому что Данте наслаждается моим невежеством.

– Нонно Коста попросил Мериам сделать кровь Реджио невосприимчивой к шаббинским чарам. Вот почему я не боюсь твоей магии.

Значит, умрешь от шпор или железного клинка.

– Разве возвращение моей магии не утянет меня за шаббинский барьер?

– В тебе течет кровь Мериам, поэтому на тебя он не действует.

Чего?! У меня отвисает челюсть.

– Но моя мама… она не могла проникнуть сквозь барьер, пока он не ослаб два десятилетия назад. И моя прабабушка, королева, она не может проплыть мимо него. – Или же… – Ведь не может?

– Нет. Но будь они по эту сторону барьера во время его создания, то могли остаться здесь.

После целой минуты потрясенного молчания я наконец возвращаю челюсть на место. В голове назревает новый вопрос, и я задаю его:

– Если барьер мне нипочем, значит, и магия Мериам тоже?

– Нет. Она не действует только на Реджио. На меня.

– И на Бронвен, – замечаю я. – Давай не будем забывать законную королеву Люче… – и предательницу, – …да?

– Она отреклась от своих притязаний на трон ради встречи с мачехой.

– Прошу прощения?

– С мачехой. Мериам. Хм. Забавно: у нас с тобой общие дядя и тетя…

Можешь оставить Бронвен себе, гневно думаю я, однако говорю другое:

– Когда ты узнал, что она твоя тетя?

– Мериам сообщила об истинной личности Бронвен, когда мы с ней встретились после моей коронации. – Он проводит большим пальцем по повязке на ладони, словно усмиряя боль под ней. – Ведьма оказалась потрясающим оружием в моем арсенале.

– Жаль, что Юстус добрался до нее первым. Если подумать, почему бы тебе не аннулировать их фиктивный союз и не жениться на ней самому?

– Только смерть может расторгнуть кровные узы.

– Это поправимо. Убей Юстуса.

Он склоняет голову.

– Его смерть бы точно скрасила твой день.

– Не просто день. Весь год. Всю жизнь. Я была бы по гроб жизни тебе благодарна.

– Вот только твой дедушка важен, а мне не нужна твоя благодарность.

– Тебе нужно мое одобрение. Без него ты не можешь на мне жениться.

Так ведь?

– Как заметила Бронвен, позже у нас будет полно времени для болтовни. В конце концов, нужно дождаться, когда остальные вороны Лора сгинут…

– Остальные? – Мой голос тусклый и не громче прерывистого дыхания.

Данте склоняет голову.

– Разве я не упомянул? В данный момент один из его пяти воронов – кусок железа.

Я цепенею.

Кровь приливает к барабанным перепонкам, усиливая шум напряженного дыхания.

Кусок железа! Если Лор превратился в железо, значит, он не стал вечно-вороном.

– Твой солдат забыл смазать меч? – хриплю я.

Данте пялится на меня глазами, похожими на две грязные лужицы.

– Не солдат вонзил обсидиановый клинок в Багрового Ворона. Это был мой командор.

Меня сотрясает дрожь.

– Твой… – Я