Этим вопросом Алиса промучалась все выходные, перебирая свой нехитрый гардероб. Путного ничего не находилось. Нет, у нее было платье. Вполне приличное. И длина по колено, и никакого декольте, и ткань легкая, но в том-то и дело, что легкая. Платье неприлично просвечивалось, рассмотреть контур ее ног и того, что было выше, не составляло особого труда. Для этого ее даже не надо было на свет выставлять.

Платье Алиса забраковала, задвинув его вместе с вешалкой в дальний угол шкафа. Летний костюм занял соседнее место, потому как блузка застегивалась всего на две пуговицы, открывая как верхнюю часть груди, так и пупок. Сарафан обнажал спину. В футболке идти неприлично. В черных брюках жарко. Белых не было. Обе юбки, что покупались к несостоявшемуся отдыху на море, неприлично коротки.

Что делать, Алиса не представляла. Ну, просто хоть плачь или от места отказывайся. И пришлось сделать то, что делать она зареклась давно и безуспешно, как оказалось.

Она позвонила Антону Матвееву.

Удивительно, но тот оказался дома.

— Я слушаю тебя, слушаю! — произнес тот, как ей показалось, рассеянно и кому-то что-то прошептал; ясно, что был не один. — Что ты хочешь от меня, Соловьева?

— Дружеского совета, — выдохнула Алиса, ненавидя себя за малодушие, зарекалась же звонить ему.

— И?! Какого рода совет тебе нужен? — нетерпеливо произнес Антон, выслушал ее, беспрестанно чем-то шурша, и закончил ее заунывный монолог: — И теперь тебе нечего надеть, как, впрочем, всегда. А впечатление произвести очень уж хочется. Но впечатление такое, чтобы не пугать людей прямо с порога. Я угадал?

— Ага! Ты же всегда прав, Матвеев! — Алиса кисло улыбнулась, радуясь изо всех сил тому, что он ее не видит сейчас: настолько жалкой и беспомощной она себе казалась. — Платье все просвечивается, юбки непозволительно коротки, единственная блузка…

— Я помню эту блузку, Аля, — прервал ее Матвеев с ласковой угрозой в голосе. — Ну а от меня ты чего хочешь? Я так и не понял?! Чтобы я все сейчас бросил и провез тебя по городским бутикам? Или, постой, угадаю… Чтобы я одолжил тебе свою кредитку, а проехаться по бутикам ты легко сможешь и без меня. Так?

— Я просто хотела взять у тебя немного денег в долг! Нечего разыгрывать из себя страдальца, Матвеев! Я же верну тебе! Всегда возвращала и теперь… — Она разозлилась на него и за тон его непозволительный, и за непозволительную проницательность.

Как всегда! Все как всегда!..

— Дело не в деньгах, Соловьева, — тихо возмутился Матвеев и даже, кажется, прикрыл трубку ладонью; точно ведь у него кто-то был.

— А в чем?! Волнуешься за мою будущую кредитоспособность?! — Ей захотелось расплакаться от бессилия и от того еще, что приходилось перед ним унижаться.

Конечно, она могла бы попросить и у знакомых, но кто столько даст?! И кто согласится ждать так долго, как Матвеев?!

— Ты, блин, не посоветовалась со мной, когда устраивалась куда-то там! — завопил в трубку Антон свистящим шепотом, и как горло не надорвал в таком надсадном сипе, не понятно. — Не обратилась ко мне за советом! Мало ли что там может быть!.. Что за фирма?! Может, рога и копыта… Может…

— Короче! — закричала на него Алиса, не выдержав его гнева. — Дашь денег или нет?!

— Если да, то что? — нисколько не убавляя накала, принялся допытываться Антон. — А если, нет, то что?!

— Если да, то я подъеду минут через десять. А если нет… Тогда…

— Тогда иди к черту! Я угадал?!

— Как всегда. — Алиса удивленно дернула подбородком; он снова оказался прав, именно это она и собиралась сказать ему через секунду. — Так что?!

— Приезжай! — заорал тогда на нее Антон в полный голос, забыв о конспирации. — Приезжай, только одежду для тебя буду выбирать я сам!

— И на том спасибо. — Алиса невольно улыбнулась.

Может, он и не успел ее еще разлюбить, а?! Может, перебирает девчонок, ищет кого-то похожего, пытается сравнивать, забыть, а в глубине души по-прежнему болен только ею? Хорошо бы…

Честно, она теперь так думала. Только так, и никак иначе. Сказать вот только не могла, он же сразу ее в алчности уличать начнет или еще в чем похуже.

Собралась Алиса минут за пять. Натянула джинсовые шорты чуть выше колена. Надела ту самую кофточку, что на двух пуговицах. Закрутила волосы повыше, чтобы не было так жарко. На ноги легкие шлепанцы — и на остановку.

Транспорт, словно по ее заказу, был подан без промедления. Десять минут в дороге до центра. Потом пятиминутное препирательство с консьержкой в матвеевском подъезде, и потом…

А она ведь волновалась, нажимая на кнопку его звонка. Причем волновалась так, что даже во рту пересохло и сердце принялось колотиться о ребра, намереваясь вырваться наружу.

Он ведь не один был! Точно не один. Не просто же так понижал голос до шепота. Никогда так со своими подружками не церемонился, разговаривая с ней по телефону. Может быть, на этот раз у него все по-другому? Может, теперь у него все серьезно, и…

— Добрый день, Алиса, входите. — На пороге квартиры Матвеева стоял совершеннейший ангел и взирал на нее самыми прекрасными на свете голубыми глазами, причем по-ангельски взирал, без издевок, ревности или нахальства. — Входите, Антон сейчас выйдет к вам.

Так ей и надо!!! Так и надо, дуре!!! Что, думала Матвеев будет до гробовой доски по ней сохнуть и не посмеет никогда и ни в кого влюбиться?!

Как бы не так! Жизнь-то не стоит на месте, вот и Матвеев не устоял. Да и попробовал бы кто устоять против такого совершенства! Совершенство внешности, стиля, поведения…

Без истерик, без нервозности, совершенно спокойно: «Добрый день, Алиса…» Она бы смогла так? Как сказать! Сейчас вот распсиховалась и Матвеева готова растерзать.

Вот только появится, гад! Только выйдет к ним в гостиную, где они пытались вести непринужденную беседу, принужденно улыбаясь друг другу. Она ему такого устроит… Она ему… Она не возьмет его денег, вот! Не возьмет и гордо удалится… Так она и сделает.

Не сделала. Сидела, как последняя дура, вжавшись в его великолепный диван, и с тоской душевной наблюдала за тем, как Матвеев распускает хвост перед Ангелиной.

Ангелиной ее звали, Алиса не ошиблась, сравнив девушку с ангелом. Даже имя у нее оказалось ангельским.

— Все в порядке, детка? — Это он когда из душа вернулся, весь пахучий, свеженький, гладко выбритый. — Не скучали тут без меня?

На Алису он из вредности не смотрел. Это она так решила, потому что, реши она по-другому, ей совершенно расхотелось бы жить.

— Тебя отвезти, малышка? — это Матвеев пропел, успев вставить запонки в прорехи манжет на рубашке.

Малышка от его услуг отказалась и вообще вела себя как-то стесненно. От поцелуев его навязчивых уклонялась, морщилась чему-то беспрестанно.