Олег Николаевич, плотного телосложения мужчина лет пятидесяти, с беспокойными серыми глазами на широком круглом лице, подхватил терьера на руки.

— Цезарь, ну как ты встречаешь гостей? — У него были слегка вьющиеся, коротко подстриженные волосы с проседью, тонкий прямой нос и узкие губы.

— Ваша или жены? — поинтересовалась я.

— Жены. Проходите. — Бурсов посторонился, впуская меня. Цезарю не хотелось пропускать в дом чужую, поэтому он злобно заворчал и тявкнул. — Это свои, хватит, — продолжал увещевать собаку хозяин.

Он закрыл за мной дверь, потом отпустил Цезаря на пол, но был вынужден тут же подхватить снова, так как песик попытался атаковать мои ноги.

— Что ты будешь делать! Цезарь, фу!

— Заприте пса где-нибудь, пока мы поговорим, — попросила я. — Или вам придется все время держать его на руках.

Олег Николаевич оставил терьера в комнате, которая, по-видимому, служила рабочим кабинетом, и быстро запер дверь. Тут же послышался жалобный протестующий лай и царапанье когтей по двери.

— Тихо, Цезарь! — крикнул Олег Николаевич и глянул с грустной улыбкой на меня. — Не любит чужих, видите, как охраняет.

— С ним моя помощь вам не потребуется, — поддакнула я.

— Да уж, не потребуется. — Затянув посильнее пояс черного велюрового халата, Бурсов указал на гостиную: — Проходите, садитесь. Кофе, чай?

Цезарь продолжал задорно лаять. Пес не желал мириться с поражением.

— Нет, спасибо. Давайте сразу перейдем к делу, — предложила я.

— Вот зараза, — проговорил Олег Николаевич, прислушиваясь к лаю. — Ведь не успокоится. И надо же было Розе принести его. Представляете, нашла на свалке. — Заметив мой вопросительный взгляд, он пояснил: — Да-да. Моя жена подобрала его на свалке. Отмыла. А теперь этот комок шерсти изображает из себя хозяина дома.

— Кто же мог выкинуть породистого йоркширского терьера? Такой до двух тысяч долларов стоит!

— Он? Да бросьте вы! — не поверил Бурсов. — Какая-то лохматая собачонка. Откуда вы про цену знаете?

— У одной из моих клиенток был точно такой же, только сучка, — пояснила я. — Она мне говорила, сколько он стоит и что чрезвычайно трудно найти «мальчика», чтобы не испортить породу.

— Бывает же, — хмыкнул Бурсов с удивлением. — Дадите тогда телефон своей клиентки, сведем с ее «девочкой» Цезаря. Роза обрадуется…

На последней фразе Бурсов запнулся и совсем сник.

— Давайте к делу, — повторила я предложение. — Расскажите подробно про звонок и про то, как задержали вымогателя.

— Про звонок я уже рассказывал. Ничего нового добавить не могу, — ответил Бурсов. — Вечером, около девяти, позвонили. Поднимаю трубку — мужской голос: «Можно услышать Олега?» Говорю: «Я Олег». А он: «Я звоню вам насчет денег. Предлагаю подобру-поздорову заплатить за свою жену. Ждать я не буду. Если вы откажетесь, ей придется несладко, обещаю. Я с ней церемониться не стану». Я его перебил и спросил: «Сколько?» В ответ услышал: «Шестьдесят пять тысяч, лишнего мне не надо». Потом я позвонил в милицию. Деньги перед передачей пометили, мне на одежду подсадили «жучок». Стою на крыльце общежития. Подходит ко мне такой весь из себя интеллигентный старичок с усиками, с бородкой, в костюмчике, с кожаным портфелем и вежливо так говорит: «Молодой человек, вы не меня ждете? Я за деньгами». У меня просто дыхание перехватило от его наглости. Я сунул ему в руки пачку денег, и в этот же самый момент, как снег на голову, свалились бойцы СОБРа. Старика заковали в наручники и уложили на асфальт. Вслед за этим старик разыграл сердечный приступ. Его увезли в больницу.

Пока Бурсов рассказывал, я незаметно осматривала обстановку гостиной. При доходах Бурсова она была более чем скромной. Большинство вещей еще советской эпохи, за исключением домашнего кинотеатра и комплекта мягкой мебели. Самой дорогой собственностью в квартире можно было считать терьера, до сих пор лаявшего в другой комнате.

— Олег Николаевич, а какие отношения у вас были с женой? — поинтересовалась я. — Возникали ли ссоры, разногласия?

— К чему это вы ведете? — прищурился на меня Бурсов. — Что, думаете, это я все подстроил? Один из милиционеров мне так и сказал, что я сам, наверно, хотел избавиться от жены. Он вроде как шутил, но мне, понимаете, не до шуток.

— Я ничего такого не имела в виду, — ответила я, невинно хлопая глазами. — Просто ситуация уж очень странная. Какой-то академик вымогает с вас смешную сумму за похищенную жену. Вымогатели обычно так не действуют. Чтобы понять, что в действительности произошло, я должна собрать как можно более полную информацию о похищенной. Кстати, вы знаете, что за вашим домом следят и, возможно, квартира на прослушке?

— Знаю, — буркнул Олег Николаевич. — Я лично дал разрешение на прослушивание телефонных разговоров. Не получив денег, бандиты могут позвонить или даже заявиться сюда. Видели рисунки на двери? Роза перед тем, как ее похитили, сказала мне, что они означают проклятие. Нас прокляли и хотят нашей смерти.

— Вы что, верите в эту ерунду? — спросила я с сарказмом.

— Нет, конечно, — быстро ответил Бурсов. — Кто-то решил нас таким образом запугать. Только дверь изгадили.

— Есть подозрение, кто это мог сделать? — спросила я.

— Студенты, наверно, — пожал плечами он. — Наверно, Роза не поставила кому-нибудь зачет, вот и отыгрались. Бывает, иногда звонят по телефону и угрожают поджечь квартиру, заложить бомбу, дать по башке в темном углу. Вы же знаете современных детей. Насмотрелись фильмов и играют в «бригаду».

Слова Бурсова заставили меня задуматься. Что, если действительно ее похитили какие-нибудь «хвостатые» студенты, а академика просто подставили? Правда, как так можно подставить?

А Бурсов тем временем продолжал:

— С женой у нас отношения были просто замечательные. Мы понимали друг друга. Она меня всегда поддерживала. Мы вместе решили копить деньги, чтобы купить новую квартиру. Современную, в хорошем месте. Копили два года. Приходилось ограничивать себя в расходах, но Роза никогда не жаловалась. Она из детдома, поэтому знает цену деньгам. Она даже вещи несколько раз в секонд-хенде покупала, хоть я ей запрещал. Мы же, в конце концов, не нищие. Перед людьми стыдно.

— А Цезаря, значит, она на улице нашла?

— Да, принесла, мы вместе его отмывали от грязи. — Воспоминания породили на лице Бурсова печальную улыбку.

Сделав временную передышку, Цезарь вновь залаял, но уже хрипло, надсаженно.

— Олег Николаевич, а нельзя ли что-нибудь сделать? Ваш любимец скоро совсем охрипнет, — сказала я.

Бурсов задумался, потом предложил мне покормить Цезаря. Тогда он будет воспринимать меня как свою. В качестве прикормки мне была предложена копченая колбаса.

— Я открываю, — предупредил Бурсов с видом, словно выпускал из клетки медведя-людоеда.