– Ну, как-то так… Ты давай, давай, пряники жуй, а то они зачерствеют скоро.

* * *

Роскошный Севочкин меринос покорно запрыгнул в выдвижной контейнер крематора и преданно повернул к создателю свою морду. Члены комиссии внимательно наблюдали за действиями студента. Севочка ласково потрепал искина по загривку, заставил лечь на дно, быстрым движением толкнул контейнер в нутро печи и захлопнул тяжёлую крышку. Ещё одно молниеносное движение к гашетке, и меринос заполыхал.

"Ты же его не отключил, скотина!" Севочка гордо развернулся к экзаменаторам. Высший пилотаж – полное отсутствие эмпатии к биоэлектронной конструкции.

Стиснув зубы, я направилась к выходу. Хитрая Молли всё-таки прошла тест приёмочной комиссии, наложив вонючую кучу ровно через минуту после того, как закрылась дверь за последним проверяющим. Севочка ржал как конь, а я – нет. Утилизацию Молли назначили через два дня после утилизации машины моего напарника.

* * *

Дождь хлестал, будто пытаясь нас с дедом остановить. Но деда останавливать – гиблое дело. Он кряхтел, матерился, но запихал-таки Молли в свой старый фургон. Мы уже почти управились, когда над моим ухом раздалось зловещее шипение:

– Метёлкина, ты что, дура? Я так и знал, что ты не вывезешь утилизацию! – потрясённый Севочкин нос едва выглядывал из бездонного капюшона плащёвки, с которого трагическим потоками стекала вода. И не поленился же, выследил, припёрся среди ночи. Я молчала, лихорадочно пытаясь оценить степень опасности присутствия напарника в сложившейся ситуации. Дед вместе с овцой подозрительно затихли в кузове фургона.

– Ну, ладно утилизация! Но какого х-р-хм..? Ты же крадёшь имущество Института, Метёлкина! Шесть лет хоронишь ради куска биоэлектронного дерьма? Это же просто машина! Без души и всего такого прочего! Банальная ошибка программного алгоритма!

– Знаешь что? Сам ты без всего такого прочего! Иди отсюда, а то скажу, что ты – мой напарник в похищении биоэлектронной конструкции, понял? Репутацию потом не отмоешь, – я решила бить по больному, но Севочкин мокрый нос продолжал угрожающе нависать надо мной.

– А может, того? Утилизировать долдоёна, да и дело с концом, а? – из кузова выдвинулась мрачная фигура деда, – А чё? По мне, так у него конкретный сбой всех алгоритмов. Утилизируем, а там пусть Боженька разбирается, есть в ентой рыжей конструкции душа или нет…

– Да делайте что хотите! – мокрый Севочкин плащ нервно дёрнулся и растворился в потоках злобного ливня. В кузове, ни на что не намекая, кашлянула овца. Дорога к светлому будущему чистого разума была свободна, и мы поехали.

Сферический карман завлаба

Аркадий Рэм

– Вырубай! Вырубай! – заорал Саша, скрестив тощие руки над головой. За стёклами его защитных очков испуганно блестели вытаращенные глаза.

Лаборант среагировал мгновенно – ударил ладонью по экрану управляющего стола. Пронзительный крик боли, терзавший всех, кто был в лаборатории, медленно затих.

Двухметровый сверкающий бликами шар, паривший между ферм в центре помещения, прекратил звенеть поверхностью из стеклянных полигонов.

На секунду стало тихо, а потом внутри шара смачно хлопнуло. Он обвис, деформируясь в грушу. Сквозь щели в поверхности полилась кровь, вязко растекаясь лужей по плиткам пола.

Саша метнулся к своему рабочему месту, отталкивая лаборанта плечом в сторону.

– Нет-нет-нет, пожалуйста! Только не это… – Его пальцы метались по экрану, но особого смысла в этом уже не было – шар продолжал мрачно сочиться бордовым, и каждый в комнате понимал, что испытатель погиб.

Старенький профессор, сидевший в углу помещения на диване за чайным столиком, отложил в сторону потрёпанный блокнот и вынул из кармана тонкий прозрачный цилиндр не длиннее ладони. Откашлялся и тихо произнёс в него:

– Медбота в семнадцатую. Утилизация и уборка… – И, кивнув, добавил: – Да, пока неудачно…

Саша в этот момент замер у стола. Плечи его поникли, а белоснежный комбинезон будто потускнел, покрылся пылью. Парень бездумно смотрел в огромное панорамное окно, занимавшее всю дальнюю стену помещения. Очки он давно стянул и бросил на панель перед собой. В лучах тусклого зимнего солнца поблёскивали его мокрые глаза.

Ребята-лаборанты не мешали, деловито готовя отчёты по эксперименту. Мелкий завлаб должен прийти в себя самостоятельно. Научная работа – не одни победы и награды. Иногда бывает и вот так – кровь на полу и смерть испытателя.

Старик прошёл в сторону завлаба и встал рядом, разглядывая окровавленный шар, около которого крутились бот-уборщик и несколько медтехников.

– Ему было так больно, – прошептал парнишка. – Так… больно…

– Александр, – хмыкнул профессор, – позволю напомнить Вам, что это был не настоящий человек, а клон, биоконструкт. Он неразумен.

– Но живое существо, Юрь Вадимыч, – вздохнул юный завлаб. – Сколько ещё нужно будет… ну, вот этого?

– Сколько надо, – сухо отрезал старик. – Вы бы, Сашенька, вместо философствований, занялись со своими подручными аналитикой инцидента. Надо найти ошибку.

– Да знаю, профессор, – шмыгнул носом завлаб и вытер глаза. – Нас не пропускает пятый слой Кармана. Там слишком радикальные метаморфозы…

Парень продолжил грустно рассуждать, склонившись над столом, но профессор отключился от мыслей молодого человека. В свои шестнадцать тот был звёздочкой научного мира. Да и немудрено – сказывается принадлежность к совершенно новому классу учёных. Не удивляло даже изобретение им Пространственного Кармана, которое уже первыми публикациями поставило академический люд Земли на уши.

Как там обозвали изобретение?

«Устройство многомерное, предназначенное для внепространственного размещения объектов с целью их хранения, транспортировки и/или маскировки».

Старик ухмыльнулся. В последних экспериментах Карман, размером всего с микрометр, получался вместительным и стабильным. Почти две тысячи кубометров груза размещалось в нём спокойно. По идее, изобретение вполне можно было пускать в производство. Кабинеты высоких начальников НИИ уже больше года обивали военные, логисты, транспортники и многие другие, кому позарез требовалось перемещать грузы и людей быстро, дёшево и на любые расстояния.

Вот только этот упрямый завлаб гнёт свою линию, затягивая финальный этап исследований. Профессор решил, в который уже раз, поинтересоваться:

– Саш, ты всё ещё против подключить к проекту Институт Шульца?

Парень отвлёкся от разговора с суетливым подчинённым лет двадцати на вид и возмущённо воскликнул:

– Юрь Вадимыч, это моя разработка! Вы же понимаете, что они просто всё отберут? Меня в пару секунд отстранят от проекта – типа малой слишком. Мы всей лабораторией два года на исследования убили…

– И сколько ещё убьёшь?

– Прошу прощения, что цитирую Вас же, но – сколько надо, – грубо отозвался парень, упрямо поджал губы и отвернулся к панели управляющего стола. – Два, десять, сто лет…

Профессор лишь раздражённо шевельнул бровью. Ну что он мог сделать с этим учёным пацаном? Его право, как создателя.