Однажды профессор оказался для них с Харриет настоящим ангелом-хранителем, появившись буквально из ниоткуда. Толпа пьяных первокурсников из колледжа при больнице Гая подкараулила их за воротами школы. Парни спустили брюки и потребовали, чтобы студентки осмотрели их члены.

– К сожалению, джентльмены, мои студентки не смогут выполнить вашу просьбу, – сказал профессор Фенвик. – Им запрещено выносить микроскопы за пределы здания школы.

Доктор Гаррет Андерсон, декан. Живая легенда. Первая англичанка, получившая медицинское образование, одна из основателей школы. Энергичная, остроумная, твердостью воли не уступавшая шеффилдской стали, она была для Индии источником постоянного вдохновения и наглядным упреком тем, кто считал женщин слишком слабыми и глупыми для профессии врача.

– Чертова фольга! Как они ее навертели? – пробормотал Фредди, выбивая Индию из раздумий. – Ага! Наконец-то.

Индия посмотрела на жениха. Ей очень хотелось рассказать ему об этом месте, хотелось, чтобы он понял.

– Фредди… – начала она. – Оставь ты эту бутылку…

Увы, было слишком поздно. Фредди направил бутылку на Понсонби и вытащил пробку. Струя залила скелету голову.

– Бедный Понсонби, – вздохнула Индия. – Ты оскорбил его чувства.

– Это муляж. Мертвая конструкция, у которой нет никаких чувств. Садись и давай выпьем. – Фредди постучал по скамейке рядом с собой; когда Индия села, он подал ей бокал. – За доктора Индию Селвин Джонс, – произнес он. – За самую умную в Лондоне девчонку. Дорогая, я так горжусь тобой!

Он чокнулся и залпом осушил бокал.

– Вот, – сказал Фредди, протягивая Индии кожаную коробочку.

– Что там?

– Открой и посмотри.

Индия подняла крышку и вскрикнула от изумления. Внутри лежали изумительно красивые золотые часы с бриллиантовыми цифрами. Фредди перевернул часы обратной стороной. Там было выгравировано: «Думай обо мне».

Индия покачала головой:

– Фредди, это сказочная красота. Даже не знаю, что и сказать.

– Скажи, что выйдешь за меня.

– Я это всегда говорила, – улыбнулась она.

– Тогда переходи от слов к делу. Давай завтра и поженимся.

– Но я на следующей неделе начинаю работать у доктора Гиффорда.

– Плевать на доктора Гиффорда!

– Фредди! Тише! Не говори так.

– Давай убежим. Этим же вечером. – Фредди наклонился и уткнулся носом в шею Индии.

– Не могу, глупенький ты мой. Ты же знаешь, что не могу. У меня есть работа. Важная работа. И ты знаешь, как упорно я добивалась этой работы. И потом, еще и больница…

Фредди поднял голову. Его красивые глаза янтарного цвета потемнели.

– Индия, я не могу ждать вечно. И не хочу. Уже два года, как мы с тобой помолвлены. Два года!

– Фредди, пожалуйста… не порти мне этот день.

– Оказывается, вот чем я занимаюсь! Порчу тебе день? – уязвленным тоном спросил он. – Значит, мое желание видеть тебя своей женой – это непотребные речи?

– Нет, конечно. Я хотела сказать…

– Долгое время твоя учеба стояла на первом месте. Теперь она окончена. Мужское терпение имеет свои пределы. – Фредди поставил пустой бокал, и его голос зазвучал серьезнее. – Мы могли бы столько всего сделать вместе. Тебе всегда хотелось почувствовать разницу. Ты постоянно говорила о желании что-то сделать. Но что ты сделаешь, работая у Гиффорда? Или в больнице, которой вечно не хватает денег? Индия, ты же способна на большее. Так сделай что-то серьезное и важное. Давай вместе работать над реформой здравоохранения. Стань моей советницей. Консультируй меня. И вместе мы сделаем то, чего не было прежде. Мы осуществим настоящие перемены. Не для одного Уайтчепела и даже не для Лондона, а для всей Англии. – Фредди схватил ее за руки; он говорил без передышки, не давая Индии вставить слово или возразить. – Ты замечательная женщина. Ты мне нужна. На моей стороне. – Он притянул Индию к себе и поцеловал. – И в моей постели, – прошептал он.

Индия закрыла глаза и попыталась вдохновиться словами Фредди. Так она делала всегда, стараясь принимать то, что он говорил. Ведь он так заботливо к ней относился, был таким добрым. Фредди любил ее. Он являл собой воплощение всех качеств, о каких любая женщина могла бы только мечтать. Индии хотелось растаять от его поцелуев, но губы Фредди были слишком жесткими и настойчивыми. Жестикулируя, Фредди сдвинул ее очки. Его рука переместилась с талии Индии на грудь. И тогда она отпрянула.

– Надо идти, – сказала она. – Другие уже гадают, куда мы запропастились.

– Не будь холодна со мной. Я так тебя хочу.

– Фредди, дорогой, здесь вряд ли подходящее место…

– Индия, давай назначим дату нашей свадьбы. Я хочу, чтобы мы стали мужем и женой.

– Мы станем. Скоро. Я обещаю, – сказала Индия, поправляя очки.

– Ладно. Ну что, пошли?

– Я еще не нашла свои вещи. Ты иди. Я через пару минут буду.

Фредди попросил ее не увязать в поисках и ушел. Индия смотрела ему вслед и думала, что он, конечно же, прав.

Два года назад в Лонгмарше он встал на одно колено и сделал ей предложение. Вскоре нужно будет определиться с датой свадьбы, и, когда это случится, их с Фредди ждет нескончаемая череда обедов и вечеринок, где ей придется выслушивать такие же нескончаемые разговоры о платьях, кольцах и приданом. И Фредди еще не раз потребует отказаться от ее надежд на больницу и вместе с ним заняться реформой здравоохранения. Слов нет, дело это благородное, но ее призвание – лечить, а не заседать в разных комиссиях. Отказаться от лечения больных Индии было столь же трудно, как и перестать дышать.

Индия нахмурилась, досадуя на себя. Фредди был таким внимательным, а она платила ему неблагодарностью. И она это знала. Давно пора определиться с датой свадьбы. Чего проще: взять и выбрать день. Одну из прекрасных летних суббот.

Она и определилась бы, причем с радостью, если бы…

Если бы она любила Фредди.

Индия еще посидела на скамье, глядя в открытую дверь, затем сбросила мантию. Родные и друзья ждут, и она не вправе затягивать их ожидание. Она сложила мантию, опустив на стул. Провела по волосам и почувствовала, что ее светлые локоны, убранные в аккуратный пучок, теперь разлохматились и свисали тонкими закрученными прядками. Все ее попытки приручить волосы заканчивались ничем. Индия стала приглаживать прядки. Пальцы наткнулись на украшенный драгоценными камнями гребень, который она носила постоянно. Сейчас Индия вытащила гребень, положив на ладонь. Вещица была от Тиффани, парная, и стоила небольшое состояние. Платиновый, украшенный десятками мелких, безупречных по красоте драгоценных камней, гребень совершенно не вязался со скромной, неброской одеждой Индии, состоявшей из серой юбки, такой же жилетки и белоснежной накрахмаленной блузки.