Встав наглухо, гружу инсту, чтобы убить время.

Закинув локоть на бардачок, бездумно листаю ленту, пока не натыкаюсь на два счастливых, усыпанных веснушками лица.

Глубоко вздохнув, откидываю голову на сидение, присматриваясь к картинке. К искрящимся голубым глазам и подкрашенным коралловым губам Алевтины, мать её, Затейницы. На работу она губы так не красит. И правильно делает, потому что постоянный отток крови из головного мозга усложняет работу и фигово сказывается на моём настроении. И то песочное платье тоже. Как и тот факт, что мне к этому всему вход воспрещён, а кому-то открыт. 

- Блин, - шепчу, проведя по лицу ладонью.

Блокирую телефон и прикрываю глаза.

Потому что это абсолютное нечто.  

Когда увидел фото Али с дочерью впервые, просто офигел. Забавно, гамбец. То, как они смотрятся вместе. Я не знал о том, что сняли запрет на клонирование людей. И не думал, что у неё такой взрослый ребёнок.

Тыковка. Да, блин. Лучше не скажешь.

Резко снимаю блокировку и листаю дальше. Идентичные разноцветные колпаки на их головах и одинаковые тюлевые юбки розового цвета. Судя по всему, поездка удалась, потому что они выглядят нереально счастливыми. Вслед за селфи - фото девочки. Она задувает свечку в форме цифры шесть на двухъярусном шоколадном торте. И везде их двое. И это деталь, которую я ни фига не игнорирую, а мрачно фиксирую. 

Моя мать говорила, что Алевтина рано залетела, но когда я узнал насколько рано, снова офигел. Она школу заканчивала экстерном. А потом заочно в институте училась. Я честно матери сказал, что возьму её только после собеседования. Даже у моего меценатства есть границы. 

Я ожидал чего угодно, но только не Алевтины. 

У неё математический склад ума, но уровень образования на уровне программиста-эмбриона. Учится она быстро, потому что она собранная и упрямая, как ослица. 

Она мне сразу понравилась. Такая деловая и серьёзная. В этих своих очках, которые напяливает, когда работает за компьютером. И если бы я не знал, что ей реально нужна эта работа, предложил бы провести время по-другому.

Убираю телефон и давлю на газ, вырываясь из пробки.  

Заскочив в магазин, беру еды на пару дней. 

Дома, обложившись рабочим ноутом и телефоном, поглядываю на игровую приставку, подумывая забить на работу. Она призывно манит, но я ещё в школе понял, что с этой зависимостью придётся серьёзно бороться. Забиваю на приставку и погружаюсь в работу. 

В понедельник утром миньоны носятся из угла в угол, делясь друг с другом идеями. Потому что я не в духе. Я никогда на них не ору, они сами чувствуют, что нужно поднажать, а прошлая неделя была на тридцать процентов менее продуктивной, чем нужно по составленному мной плану работ. 

На утреннем совещании все, включая меня, забыли о днюхе руководителя ИТ-департамента, которого наш отдел поздравил почти последним. Все потому, что Алевтина взяла выходные за свой счет. Официально в ее обязанности не входит следить за календарём, но я пригрузил её этой обязанностью, сняв ту с себя. Она что-то типа моей секретарши, которая мне не положена. И если она не научится корректно посылать таких как я в задницу, не заметит, как "мы" сядем ей на шею.

Вечером во вторник пишу ей сообщение абсолютно рабочего характера. Потому что она мой сотрудник, и она мне нужна. 

Я: “Завтра к семи едем на презентацию самсунга, не строй планов на вечер.”

Откинувшись на стуле, пытаю глазами окно внутреннего корпоративного чата в компьютере. 

Отвечает сразу.  

Алевтина Д Евдокимова: “Спасибо, что предупредил. Уже еду в Москву.”

Подгребаю к компу и  быстро набираю:

Я:  “Тебя встретить?”

И так же быстро стираю, заменяя на “хорошей дороги”.

В ответ она молчит. И это впервые.

Подперев виски пальцами, перевожу глаза с монитора рабочего ноутбука, на монитор рабочего компьютера.

Мой чахлый код в процессе тестирования. Вернее, его небольшой кусок, над которым я коптилась всю прошлую неделю. Но с учётом того, что брала дни, не успела довести его до ума.

В мессенджере телефона всплывает сообщение от Марка, которое я игнорирую, продолжая гипнотизировать мониторы. Когда я нахожусь в рабочем процессе, меня бесит абсолютно любое постороннее вмешательство, иногда я не отвечаю даже на звонки рабочего телефона.

Это мой первый самостоятельный проект. Разработка ПО (прим. автора - программного обеспечения) для системы видеонаблюдения. 

Когда Орлов передал его мне, я чуть от страха не умерла. Он отправил меня на двухмесячные курсы и терпеливо ждал, пока я их закончу. Курсы оплатила фирма, и теперь мне нужно дать результат. И прежде всего я хочу дать результат своему руководителю. Последний раз я так нервничала перед родами Тони, накручивая себя и боясь всего подряд. Например, что что-то пойдёт не так.

В работе я очень медленная, и мне никогда не хватает восьми рабочих часов. А сегодня я вообще соображаю, как улитка. Потому что благодаря своей матери почти не спала ночью.

Она и раньше доводила меня до состояния психоза, но в этот раз превзошла саму себя.

Я не справлюсь с Тоней одна здесь, в Москве. Даже если каким-то чудом найду для неё детский сад. Кто будет забирать её оттуда? У меня даже машины нет. И это не говоря о том, что в следующем году она пойдёт в школу.

Я так зла на мать, что даже слышать её не хочу. Но я всегда беру от неё трубку, потому что так мы договорились.

Марк звонил в двенадцать ночи, и мы почти полчаса болтали о его работе. Он занимается ресторанным бизнесом. Все это очень интересно, если бы мне был интересен “бизнес” в принципе, поэтому я слушала его через слово.

Тяжело вздыхаю и беру в руки телефон.

Марк: “Во сколько сегодня освободишься? Проверь остаток по счету.”

Проваливаюсь в мобильный банк и удивлённо округляю глаза.

Я: “В районе восьми. ЧТО ЭТО?”

Марк: “Подарок.” 

Я: «Зачем мне столько?!»

Марк: “Купи себе что-нибудь красивое. И адрес пришли, откуда тебя забрать.”

- По коням! - врывается в наш опен-спейс громогласный голос, от которого отдел приходит в движение.

Отодвигаются стулья и щелкают ящики столов.  

Быстро скидываю Марку адрес места презентации телевизоров Самсунг, поворачивая голову. Орлов стремительно движется между перегородок, работая длинными ногами. Он с утра таскался по совещаниям и даже ни одного письма мне не оставил.

Сегодня его ещё не видела и не слышала. Не глядя, блокирую телефон и убираю в сумку.