А после Илья и вовсе разочаровался в христианстве. Если Иисус допускает такие мерзости на земле, стало быть – он не все видит, не всемогущ. И ежели не препятствует убийствам, особенно массовым, в войнах, когда гибнут мирные жители, невинные дети, то не стоит ему поклоняться. И служители культа, вся организация церкви – это финансовая бизнес-контора, только своеобразная. Решив так, в церковь он больше не ходил и цепочку с крестиком снял. Но не выкинул, а положил в дальний угол тумбочки. Верят другие – их дело, никого разубеждать не надо; это дело каждого – верить или нет.

И в чудеса Илья не верил. Сам он никогда их не видел, и наука ничего толком сказать не могла. Историей государства своего он интересовался – все же культурный человек, но только историей после монгольского периода. О более раннем периоде истории ученые не пришли к единому мнению, белых пятен слишком много.

А о язычестве он почти ничего не знал. Ну, вроде есть праздники вроде Ивана Купалы или Масленицы, пришедшие с давних времен, слышал о леших, водяных и русалках – так это все сказки для детей.

И сейчас Илья не знал, как себя вести. Настанет утро, полнолуния не будет – и все грезы пройдут сами собой.

Однако в голове снова раздался голос:

«Крестика христианского на тебе не вижу. Веруешь ли в распятого бога?»

«Был родителями крещен, но в церковь не хожу. Нет во мне веры».

«Помогу тебе я».

«С чего бы это? Бесплатный сыр только в мышеловке бывает. Что в уплату потребуешь? Ежели душу, так я не согласен».

«Мыслишь быстро и выводы делать умеешь, молодец! Душу требовать не буду, не дьявол я, не из подземного мира, ежели ты сразу не понял. Борьба идет на Руси страшная. Старых богов, с которыми жили не один век, коим поклонялись, свергают. В реки бросают, фигуры их жгут, ежели они деревянные. А каменные молотами разбивают. Плохо, совсем обезумел народ».

«Боги языческие сами виноваты: не вразумили паству, в тяжелый час отвернулись».

«Да как ты смеешь дерзить мне!»

«Правда глаза колет? Если жить грезами, правды не знать, верного решения не принять. Ты знаешь, в каком времени находишься? А если знаешь, то видеть должна – на Руси христианство язычество одолело. Большинство народа православные, хотя есть верующие в ислам или исповедующие буддизм».

«Знаю», – а голос грустный. Видно, тяжко Макоши.

«Вера в народе сильна, когда верующих много – я так мыслю».

«Упустили мы время, это верно. К князю Владимиру послы приходили, каждый склонял к своей вере – и семиты хазарские, и крымчаки, и греки византийские. Кто предположить мог, что князь отринет веру древнюю, капища порушит, идолов в Днепр сбросит?»

«Идолы-то зачем?»

«Народ зреть должен, кому он поклоняется, без этого никак. Разве у христиан нет икон с ликами святых или распятия бога?»

«Спор бесплодный. Не верю я никому, и не верую».

«Если выбраться живым с корабля хочешь, помогу. А ты поможешь мне старую веру на Руси поддержать?»

«Не слишком ли большую цену просишь? Да и кто я такой? Не князь, не боярин, своей дружины у меня нет. К тому же полнолуние скоро закончится, и силу ты потеряешь».

«Ты умен, образован, мыслишь быстро, выводы правильные делаешь, риторикой владеешь – за тобой люди пойдут. Они ведь сейчас в растерянности: боги, которым отцы и деды поклонялись, низвергнуты, а новые боги чужие, силой насаждаются. Разве любят через силу?»

– Ладно, уговорила, – вслух произнес Илья и растерялся: куда фигурку положить? Если в карман, не обидится?

«Не обижусь, к телу ближе буду. Завтра с утра и начнем».

Голос надолго затих.

Илья посидел молча, поразмышлял: на самом деле голос был или это галлюцинации? Однако, что бы это ни было, спасаться все равно надо, и первым делом шлюпку на воду спускать.

Он улегся на диван, но долго не мог уснуть, все вспоминал друзей своих. Кто-то из них верил в православие, кто-то был убежденным атеистом. Но среди них был один, кто поклонялся древним богам, даже общество какое-то у них было – вспомнить бы название.

В душе Илья посмеивался над ним: одни люди в рыцарей играют, латы железные делают, турниры проводят. Другие клубы реконструкторов организуют, форму шьют, в войну играют. Илья считал, что они в детстве не наигрались, и относился к таким снисходительно. Не презирал – права у него такого нет, каждый волен сам выбирать свое хобби. Но сегодня произошли странные вещи, и, похоже, не игрушки.

Сон выдался коротким, но Илья выспался. Встал бодрым, со свежей головой, и в первую очередь поел. Затем, не тратя времени даром, стал работать с талями, опуская шлюпку. К его удивлению, работа шла гладко и быстро. И еще странно было: полный штиль, вода – как стекло, в северных морях такое редко бывает.

Спустя некоторое время Илья решил передохнуть. Шлюпка уже на воде. Спуститься по канату, отцепить шлюпку – и к земле.

Он с сожалением оглядел судно. Эх, жалко-то как! Нащупал рукой фигурку в кармане – не забыл ли? И тут же в голове раздался голос:

«Не запамятовал наш уговор, Илья?»

«Нет, как можно?»

«Давно пожертвований мне не было, поклоняются все реже. Потому и силы мои ослабели, хотя кое-что еще удается. Море-то спокойное, Ратибор».

«Меня Ильей зовут, – сказал он. – Или ты с кем-то другим говоришь?»

«В прежней жизни тебя Ратибором звали. Конечно, много лет прошло, забыл».

Ни фига себе! Конечно, знал он, что люди про прошлые жизни рассуждают. Один говорил – собакой был, потому кошек не любит, другой – драконом или старухой-нищенкой. Илья эти слова мимо ушей пропускал – блажь. Ан зря, наверное. Или это параллельные миры, другое измерение? Так можно долго философствовать.

Илья тряхнул головой, чтобы отогнать мысли, и взялся за трос. Скользнув вниз, ступил на корму шлюпки, отсоединил кормовой и носовой концы и спустился вниз. Раньше, в эпоху «Титаника», да и позже спасательные шлюпки были деревянные, открытые. Теперь же их делали из пластика и закрытые, чтобы вода не захлестывала, от непогоды укрытие.

Пришла пора действовать.

Он определился с направлением – на юг. Неважно, куда он пристанет, лишь бы земля была. Запустил дизель. Знакомое, почти родное постукивание мотора вселило уверенность. Он прибавил обороты, взялся за румпель. Дизель малооборотный, тихоходный, на большую скорость и длительные переходы не рассчитан.

По прикидкам Ильи до земли миль пятьдесят, вряд ли больше – не могло же его снести так далеко.

Спасательная шлюпка в час делает узла четыре, может быть – пять. Тогда через десять-двенадцать часов он пристанет к берегу.

Через три часа дизель заглох – кончилось топливо. Илья перекусил, залил в бак топливо из пластиковой емкости и снова завел мотор и продолжил путь. Периодически он поглядывал на солнце – не сбился ли с пути? Неизвестно, в каком направлении дрейфовала с ним «Любовь Орлова», не хотелось бы пристать к норвежским берегам. При нем никаких документов нет, поди объясняйся потом с пограничниками. Смартфон при нем был – даже с навигатором, но аккумулятор сел почти сразу. Бесполезная игрушка, заряда хватает на двое суток. Старый телефон держал заряд три недели, и Илья пожалел, что сменил гаджет.