Наш город огромен. Он поделен надвое рекой, и людей живёт на одном и на втором берегу столько, что вот так случайно где-нибудь очень сложно столкнуться. Я не верю в судьбу, не верю в знаки свыше. Но то, что мы уже в третий раз сталкиваемся в одной точке — за гранью моего понимания.

Тем не менее мой знакомый незнакомец продолжает аплодировать, обращая на себя всё больше и больше внимания со стороны посетителей. Кажется, он совершенно трезв. Но взгляд такой, будто он всех здесь ненавидит и презирает. Неужели опять на неприятности решил нарваться? Так давно ведь не мальчик, чтобы вот так вызывающе и глупо вести себя. И ведь на алкоголь свои поступки теперь не спишет.

— Такие радостные, — достаточно громко произнес «спящий». — Он бесконечно любит ее, а она — его. Предложение руки и сердца на глазах у нескольких десятков незнакомых людей. Настоящая сопливая мелодрама, которую крутят по субботам утром, — мужчина собрал брови «домиком», изображая на своем лице деланное умиление.

— Ло, слушай, — Сашка перегнулся через весь стол ко мне, — это же тот самый дебошир из нашего бара. Похоже, он с «гастролями» по всему городу выступает.

Возможно, я бы улыбнулась удачной Сашкиной шутке, но почему-то мне совсем было не смешно.

— После свадьбы не будет никакого долго и счастливо, — меж тем продолжал свой спич «спящий». — Быт убьет всё живое. Начнутся скандалы. Он будет просыпаться в кроватях других баб. Ты станешь воспитывать его детей, ненавидеть за то, что муж тебе не помогает. А потом вы разведетесь. Дети будут несчастны, потому что мать с отцом станут постоянно их делить. В общем, — мужчина улыбнулся лишь одним уголком губ, — самое лучшее у вас еще впереди. Ваше здоровье, — он поднял чашку или с кофе, или с чаем и опрокинул в себя.

Тишина. В ресторане царила гробовая тишина. Плотная и душная. Я отчётливо слышала, как у меня в ушах барабанит кровь. Пара влюбленных ошарашено смотрели на человека, которому, похоже, было абсолютно плевать, что о нем все здесь думают. Он выдал свою мысль и, кажется, теперь ему стало легче.

— Этот тип либо неадекватный, либо у него с головой не всё в порядке. Хотя, это одно и то же, — Сашка откинулся на спинку своего стула.

Я не разделяла мнение своего друга. Этот мужчина отдает отчет в своих действиях. Он не похож на безумца. Хотя, я никогда их не встречала. Откуда мне знать, как они выглядят?

— Смотри, его даже выпроваживают вежливо, — заметил Сашка. — Хотя, можно было пожестче и взашей.

Мужчину тихо и спокойно проводили к выходу. Но, кажется, он и сам уже не собирался здесь задерживаться. Несчастная девушка расплакалась на плече у своего жениха. Мне даже стало ее жаль. По-человечески. Такой замечательный и важный вечер в ее жизни вот так просто испортил какой-то непонятный мужчина, которого она видела в первый и последний раз.

Виновник испорченного праздника на секунду посмотрел на меня, уверенно пробираясь к выходу. Посмотрел прямо в глаза. Так открыто, что я вдруг почувствовала себя голой. Он улыбнулся. Снова. Только уголком губ. В этой улыбке не было ни капли положительных эмоций.

Узнал.

— Саш, я на секунду отойду, хорошо? — не дожидаясь ответа, я встала из-за стола. — Прости, пожалуйста. Пара секунд, и я вернусь.

— Что? Но куда, Ло?

Забыв прихватить куртку, я вышла на улицу. Зачем? На кой чёрт? Так нужно. Так просто нужно.

Глава 5

Он отщёлкнул крышку ингалятора, сделал два нажатия и втянул ртом лекарство. Я резко остановилась. Так резко, будто только что бежала-бежала, а затем оказалась у края обрыва. Даже дыхание так же характерно сбилось и тяжелым тугим узлом застряло где-то в лёгких.

Астматик, значит. Не понимаю, почему это меня так поразило. У нас в универе, к примеру, был парень-эпилептик. Пару раз я ставала случайной свидетельницей его приступов. Один из них был в лёгкой форме, а второй… это даже страшно вспоминать. Поэтому удивляться тому, что человек астматик мне показалось как-то странно. Всё-таки внешне нет ничего смертельного или страшного.

— А, это ты, — скучающе произнес мужчина, искоса взглянув на меня.

— Зачем вы это сделали? — я обхватила себя руками, потому что только сейчас поняла, что на улице вообще-то минусовая температура.

— Тебе не кажется, что мы слишком часто начали сталкиваться? — мужчина выгнул брови и принялся искать ключи, всё еще держа в одной руке ингалятор. — Или ты меня преследуешь, а?

— Преследую? — у меня, наверное, от удивления глаза стали по пятаку. — Мне, по-вашему, вообще заняться больше нечем, кроме как следить за незнакомым мне человеком?

— Вообще-то, незнакомцами мы уже вряд ли можем быть, — он улыбнулся. Чуть шире, чем в ресторане. Уже двумя уголками. Но улыбка эта всё равно осталась вымученной, будто она остатки сил из своего хозяина вытянула.

— Вы мне так и не назвали своего имени, — я перекатилась с пятки на носок, снег под подошвами обуви захрустел.

— Давид, — нехотя ответил мужчина и достал из нагрудного кармана куртки ключи. — Теперь полегчало, когда узнала абсолютно бестолковую информацию?

— Почему же бестолковую? Теперь вы не будете в моем сознании безымянным человеком.

— А это что-то в корне изменит? — он повернулся ко мне всем корпусом и спрятал руки в карманах джинсов.

— А разве не должно? — ответила я вопросом на вопрос.

Давид выдохнул. Тяжело. Я даже услышала странный хрип, засевший в его груди.

— Давай, развернись-ка на сто восемьдесят градусов и возвращайся к своему кавалеру. Нечего здесь стоять на морозе без верхней одежды, — он помассировал пальцами прикрытые веки.

— Вернусь, когда вы ответите на мой вопрос, — я спрятала пальцы в изгибах локтей. Мороз сегодня был особенно кусачий.

— Зачем тебе это надо? — Давид скривился, будто от внезапного приступа зубной боли. — Тебе заняться нечем, девочка?

— Сашка рассказывал мне, что вы неоднократно в нашем баре устраивали потасовки.

— Поправка, вне его стен, — Давид оттопырил указательный палец.

— Теперь вот в ресторане портите людям