бровей, за пышной бахромой ресниц, за серыми бликами, пляшущими в радужной оболочке глаз.

— Слишком поздно, я вовлечен. — Аля должна знать, что я не стану рисковать. Не тогда, когда речь идет о ее безопасности. У нее есть все причины ненавидеть меня, но это не значит, что я собираюсь отступить. — Либо ты расскажешь мне, что здесь произошло сегодня ночью, либо я узнаю об этом от кого-то другого. Но в любом случае я этого так не оставлю.

Она скрещивает руки и хмурится на меня.

— Почему тебя это волнует? Я для тебя никто. Ты уже давно дал мне это понять.

От нотки уязвимости в ее голосе у меня сжался живот. Она не никто для меня, далеко нет, но как я могу сказать ей правду? Вместо этого я предлагаю ей полуправду.

— Твоего брата здесь нет, чтобы разобраться с этим, так что это сделаю я. Мы оба знаем, что Джулиан выпотрошит меня как рыбу, если я не защищу тебя своей жизнью. Независимо от того, нужна тебе моя защита или нет.

— Хорошо, — огрызнулась она, — я бы хотела, чтобы он тебя прикончил. — Я чуть не улыбаюсь при этом. Уверен, она этого хочет.

— Это не игра. — Я поравнялся с ней, раздраженно проведя рукой по волосам. — Мне нужно знать все, что произошло сегодня ночью.

Она опрокидывает в себя остатки вина и садится на один из стульев в столовой. Я сажусь напротив нее.

— Рассказывать особо нечего. Я пришла домой после жаркого свидания, где он трахал меня до потери сознания, и я кончила три раза, а в моей квартире кто-то был. — Она невинно подмигивает мне, но я сохраняю ровное выражение лица. — Он был в лыжной маске. Я не могла разглядеть его лицо. Он хотел, чтобы я пошла с ним куда-то, но я не согласилась. У него был пистолет, а у меня нож. И только один из нас стоит здесь живой, так что… — Она пожимает плечами.

Молодец. Всегда знал, что у нее есть потенциал.

На мой телефон приходит сообщение от Матиса. Открыв сообщение, я обнаруживаю фотографии окровавленного обнаженного тела, на котором изображены звезды, церкви, паутина и игральные карты. Все эти замысловатые узоры имеют символическое значение в российском преступном мире. Я убираю телефон в задний карман. Фотографии не очень красивые, а ей и так сегодня досталось.

— Что сказал этот парень? Что он от тебя хотел?

— Черт, Лео, откуда мне знать, что ему было нужно? Моя убийственная коллекция обуви? Кто знает? А теперь этот разговор окончен. Можешь уходить. Я убила одного человека сегодня ночью, я не против увеличить количество трупов. — Она выдыхает рваный вздох, усталость омрачает ее черты.

На мой телефон приходит еще одно сообщение.

Матис: На нем был инъекционный успокоительный коктейль и ограничители. Все указывает на похищение. Это не случайное нападение.

Мои руки сжимают обеденный стол с такой силой, что я уверен, что он расколется. Аля не живет в нашем мире, она сбежала из него давным-давно и никогда не оглядывалась назад. Я в этом убедился. Так почему же она? Дело в связи Али с нашей семьей, или здесь кроется другая сторона?

— Что случилось? — спрашивает она, голос дрожит. — Почему ты так смотришь на свой телефон?

— Ты здесь не в безопасности. — Я не приукрашиваю правду, ей это не поможет. — Пока мы не узнаем, что происходит, ты не можешь здесь оставаться.

— Забудь об этом. Я не собираюсь ломать свою жизнь. Разве ты не можешь просто поручить мне охрану?

Я качаю головой.

— Этого недостаточно. Ты должна пойти со мной.

— Ни за что на свете я с тобой никуда не пойду. — Она встает со своего места и направляется в спальню, предположительно, чтобы запереться, но я не могу позволить ей этого сделать.

Быстро перемещаясь, я обнимаю ее, не давая ей убежать. Это положение приводит к тому, что ее тело оказывается вровень с моим, и, черт возьми, это ощущение — все. Мягкий изгиб ее задницы прижимается ко мне, и, несмотря на то, что она смотрит на меня через плечо, мне приходится заставлять свой член не напрягаться.

— Лео, — задыхается она, пульс пульсирует на ее нежной шее, — отпусти меня.

— Нет, пока ты не согласишься скрыться.

— Я… — Она зажмуривает глаза, словно набираясь терпения. — Я не могу этого сделать. У меня есть жизнь. У меня есть работа. Я не могу просто уйти от всего этого.

От чего? От трахающихся парней и убогих модных вечеринок?

— Ты можешь и ты уйдешь. — Издав разочарованное рычание, она пытается вырваться из моих объятий, но я только крепче сжимаю ее талию. — За тобой кто-то охотится, и пока мы не узнаем больше, ты не в безопасности. Даже с охраной, потому что если это русские, то охранник их не остановит. Это люди, которые используют любые методы, чтобы добиться своего.

— Я соберу вещи и уеду в Альпы или еще куда-нибудь. Залягу на дно на маленькой вилле. — На этот раз в ее тоне меньше убежденности. — Только не с тобой.

К сожалению, да, со мной.

Она вздрагивает, когда игла прокалывает ее кожу. Она откидывает голову назад, и я вижу, как ее глаза расширяются в тревоге, а затем темнеют со смертельным намерением.

— Ты покойник, Леонид Козлов, — последнее, что она произносит, прежде чем ее веки смыкаются, и она падает без сил в мои объятия.

* * *

Я жду, пока мы не наберём крейсерскую высоту, чтобы позвонить Андрею, моему старшему брату и пахану Братвы Козлова. Я никак не могу избежать этого разговора с ним, но я знаю, что будут вопросы. Вопросы, на которые мне будет нелегко ответить.

После первого звонка он берет трубку.

— Ты все еще в Швейцарии, малыш? — Насколько он слышал, я навещал нашего друга-банкира, а не преследовал младшую сестру нашего друга.

Я прочистил горло.

— Нет, с этим покончено. Возникло другое дело, которое мне пришлось решать.

— Да? — Я слышу, как он что-то шепчет, вероятно, своей жене, Джорджии, учитывая позднее время, затем раздается шорох, когда он меняет местоположение. — Что случилось?

Просто так сказать не получится, поэтому я просто выплюнул.

— Сегодня ночью на Алену напали.

— Господи. С ней все в порядке? — В его голосе звучит беспокойство. Алена — одна из нас, она практически член семьи. Как и ее брат Джулиан, она выросла в нашем доме вместе со мной, Андреем и нашим средним братом Даниилом. Ее папа был авторитетом, правой рукой нашего отца — пахана. Андрей заботится о ней как