пришлось связать, ведь он хотел продолжить обучение и заслужить прощение для себя, своих предков и своей семьи. Он очень хорошо помнил как гордился его отец, узнав что его сына, едва научившегося говорить, сочли пригодным для обучения в Корпусе Смерти. Как и потом он ещё три раза встречался с родными за почти пятнадцать лет обучения. Он был героем для них, пусть они и не знали, что в результате его поместили в самый худший кадетский корпус, будущее которого было туманно.

Но теперь его вероятно отправят на гражданку. Пальцы можно было бы заменить на протез, но париться ради кадета из корпуса с низкой эффективностью… командование уже дало каждому шанс, позволив доказать свою эффективность во время учений на поверхности, этот кадет ошибся и совершил ошибку при разминировании. Он свой шанс потерял и отправится выслуживать прощение другим способом.

Тем временем я кажется начал постигать всю сокрытую в лопате силу. У меня их было две, одна большая и личная пехотная лопатка. Обе были хороши, их потенциал был безграничен. Я не понимал почему ей было посвящено меньше абзаца в Памятке Гвардейца, ведь она давала каждому солдату столько, сколько не мог дать ни лазган, ни тяжёлый болтер, ни танк и даже не Титан. Это был апофеоз технического развития всего Человечества, на ней держался весь мир и она была способна на всё.

Так, в очередной раз с удивлением обнаружив, что мы закончили раньше, чем планировалось. Я достал буржуйку из своего вещмешка и принялся разогревать свой сухпаёк. Очень быстро мои странные действия привлекли ещё двух кадетов, которые с непониманием смотрели на меня. Сухпаёк не нужно было разогревать, биомасса в тюбиках была пригодна к употреблению при любой температуре, за исключением опасной. Воду тоже никто не кипятил, на Криге такая очистка бессмыслен.

— Что ты делаешь? — всё же не выдержав, ко мне подошёл один из кадетов и слегка опустил голову, смотря на меня сверху вниз через свой противогаз.

— Разогреваю эту жижу, — пояснил я и пожал плечами.

— Зачем?

— После этого она не такая противная. Зачем давиться ей лишний раз, если у нас есть свободное время и возможность этого не делать?

Кадет ненадолго завис, ведь искать ответы на вопросы его не учили, как и меня и большинство кадетов, которые станут обычной пехоты. Думать своей головой это вон, к офицерам, к квартирмейстерам, к инженерам, к всадникам смерти или к смотрителям, они же сержантский костяк и младшие командиры. А если вдруг рядовой начинал думать своей головой даже после всего пройденного… ну на самом деле это и становилось причиной его повышения. Ведь потомственной аристократии на Криге не было и каждый действующий офицер проходил путь от рядового, демонстрируя свою эффективность и способность мыслить независимо, если конечно это было здравое независимое мышление.

Но большинство конечно было куда проще, хотя как знать, может быть именно вот этот, подошедший ко мне кадет, в роковой час лично поднимет силовой меч павшего офицера и начнёт командовать, осознав, что либо он это начнёт делать, либо все нахрен сдохнут. В общем, война и поступки расставят всех на свои места в иерархии.

— А это что? — через минуту кадет удивился ещё сильнее, когда я достал из своего мешка солонку.

— Соль.

— Нам не выдают соль.

— Я попросил на полевой кухне сам. Выдали.

— И зачем она тебе?

Вместо этого я закатил глаза, чего из-за противогаза видно не было и просто посолил разогретую жижу. Впрочем, кадет и сам всё понял, как и то, что его вопрос был глупым.

— На, попробуй.

— Радиоактивный уровень…

— Здесь в норме, еду я проверил и сам можешь тоже проверить, если не веришь. Делаю я так не в первый раз, оно того стоит.

Но кадет продолжал стоять и смотреть так, будто бы я пытался сломить его волю и заставить предать Императора. Это конечно утрирование, ведь за одно подозрение в подобном он бы попытался убить меня на месте, но всё же ломался он долго. Правда в конечном итоге всё же сел рядом и достал свой котелок с ложкой.

— Ну и как?

— Действительно лучше, — согласился тот, после чего достал уже свой сухпаёк и начал проводить те же операции, что и я.

Любопытство других тоже взяло верх, ведь если один кадет делающий что-то странное просто привлекал внимание и выделялся, то два кадета… это было что-то ненормальное, фактически аномалия. С другой стороны, случайностью подобное также не являлось и за всем внимательно следил Крайзер, который специально составил план с учётом появления в нём свободных минут.

Криговцы были лучшими солдатами, но им также было необходимо знать тех, кто будет сражаться с ними. Речь не о именах и прошлом, его в скором времени заберут, дав лишь номер тем, кто пройдёт заключительный этап обучения. Но и боевым сплочением это тоже нельзя назвать, ведь доктрина Крига из-за жёсткости своего обучения не нуждалась в подобном. Каждый солдат вне зависимости от ситуации будет сражаться и умирать за Императора даже если его поместить в полк состоящий исключительно из предателей.

Дело скорее опять же в необходимости наметить среди личного состава кадры, которые уже сейчас имеют потенциал на становлением чем-то большим, чем простым пехотинцем. И уже сейчас составлялись списки, ведь кого-то из сержантов скоро сместят, посчитав что они не справляются с обязанностями. Кто-то может и вовсе умереть по воле случая. Кто-то сто процентов умрёт в первом бою. Замены нужны всегда и поэтому работа с кадрами неустанно шла в каждом полку Имперской Гвардии и уж тем более в Криге, где заменять солдат приходилось постоянно и в огромных количествах.

Ну и конечно же стоило понимать, что несмотря на всё пройденное каждый солдат всё равно останется человеком. И даже самый прожжённый криговец будет нуждаться в общении, пусть эта нужда и будет составлять пятнадцать минут в месяц, где будет произнесено десять слов на двух собеседников. Этот минимум Крайзер решил дать кадетам, которые становились лучше и повышали свои показатели по нормативам, но которые в то же время стали ломаться