— Увы, приятель, но что там, на новом уровне, ты уже не узнаешь, — выдал я свой вердикт тихим голосом и зашёл внутрь…

Глава 3

Юрта состояла из двух частей, в первой вокруг печи расположилась свита, а в отдельном помещении находился архимаг. Неплохо они вечером посидели, я заметил гору мисок и костей в одном из углов. Желудок сразу же мне напомнил, что он бы тоже не отказался от подобного пиршества.

Один из магов приподнял голову, чтобы посмотреть, кто это припёрся. Зря он это сделал. Каменная пуля, выпущенная мной из пальца, пробила ему голову. Всё произошло так быстро и тихо, что никто из воинов не проснулся. Я ещё раз убедился, что подобный приём, с оборачиванием пули антимагической паутиной, сделал меня настоящим тихим убийцей. Если так подумать, то теперь мне и меч толком не нужен, чтобы кого-либо прикончить.

Медлить я не стал. Просто подходил к каждому спящему магу и пускал ему в голову каменную пулю. Устранение свиты заняло не больше минуты. Я убедился, что со стороны улицы они по-прежнему выглядели как спящие и направился в соседнее отделение.

Толстый архимаг беспощадно храпел, повернувшись к стенке. Уж не знаю, что лучше, услышать рёв болотной твари или храп этого поросёнка. Я хорошенько пнул его вбок, так, чтобы он почувствовал, но ничего себе не сломал. Юрта хоть и стояла на отшибе, но мне визг на всё поселения не нужны.

— Вставай! Чёртова свинья! Ты войну проспал! — громко сказал я.

— Какой сволочь посмела ударить меня⁉ — толстый мужичок резко повернулся и попытался рассмотреть меня.

Понятное дело, что сделать этого в темноте не смог. Поэтому начал напитывать ладони энергией. Тут я его и поймал за копну сальных волос. Идиот почему-то решил, что не стоит спать в военном походе в броне. Дёрнув его за волосы, я приставил к его роже боевой нож.

— Ублюдок! — он попытался вырваться, но я тут же двинул ему рукоятью по зубам, чтобы пресечь любые попытки.

Удачно получилось, пара зубов вышла погулять, но ему это только на пользу.

— М-м-м! — он замычал и схватился за рот, из которого хлынула кровь.

— Закрой свой хавальник! — злобно прошипел я.

С первого раза колобок ничего не понял, подумал, что я собираюсь с ним шутки шутить. Пришлось добавить, на этот раз пострадал его нос. Бывают же недоверчивые люди, которые любят все проверять на собственном опыте. Видимо, мне попался именно такой умник. Теперь он лежал связанный по рукам и ногам на полу, с кляпом во рту, без зубов и со сломанным носом. Проверил, так сказать, на собственном опыте…

Я усмехнулся и сел на кровать, после чего начал рассматривать его броню, которая стояла на специальной стойке прямо перед ней. Красивая, ничего не скажешь, даже грозный шлем имелся. Пластинчатая полная броня была покрыта синей дымкой от даров с «защитным покровом». Большинство даров оказались с тусклыми рунами, но их количество потрясало.

Сколько здесь пластин? Сто? Двести? Но и среди них попадались дары со светлыми рунами, поэтому подтащив броню поближе, я стал прикасаться к нужным пластинам и собирать дары, перекидывая их в тугрики, которые нашёл в сумке у Великого.

— Слушай меня внимательно, второй раз повторять не буду, — пока я занимался полезным делом, заодно начал разговор, — Будешь орать, я башку твою засуну в печь и на это всё закончится. Ты меня понял? Если понял, то кивни головой.

Толстяк тут же закачал головой, приняв правила моей игры. Создав маленький огненный шар, я метнул его в серебряный подсвечник. Во дают, вроде кочевой народ, где каждый килограмм в поклаже на счету, а тут такая роскошь. Хотя пойманный мной кабанчик наел этих килограмм гораздо больше. В помещении стало намного светлее, а то сидим в темноте.

— Хорошо, тогда продолжим, — я приподнялся и вытащил у него окровавленный кляп изо рта, — Я задаю вопросы, ты на них отвечаешь.

— Постой! — толстяк изменился в лице, — Ты же Тэмур! Сын Чинкима! Я тебя сразу узнал! Ты меня не помнишь?

Вот те раз, приплыли. Тэмур? Сын Чинкима? И что мне ему ответить? Пока я думал, он затараторил на неизвестном мне языке. Он называл какие-то имена, видимо, пытался что-то мне напомнить.

— Хватит, — уже более спокойно сказал я, грозно на него посмотрев, — Я не понимаю, что ты говоришь.

— Амулет, используй его, — сказал он и замолчал в ожидании моих действий.

Мне пришлось задать ряд уточняющих вопросов, сославшись на тяжёлую битву с тварью. Мол, так сильно приложился головой, что запамятовал. Жаль, что я не мог получить знания покойного, в которого перевоплощался, как это делали мимики. Так бы и вовсе проблем никаких не было.

Как оказалось, монгольская армия и правда состояла из множества народов, населявших земли бывшей Монголии. Чтобы общаться между собой, все использовали обычные переводчики, амулеты в виде монеты с дырочкой для цепочки. Я уже видел подобные на погибших от когтей и зубов твари воинах, а также на улицах «Турана», но не придал этому значения.

Метнувшись в главный зал, я снял амулет с шеи одного из покойников и вернулся в опочивальню Хубилая. Так звали толстяка, который, как выяснилось, обладал титулом сотника, вот только никакой сотни ему не досталось. Старшие по званию забраковали его из-за того, что он плохо держался в седле.

Хубилай, насколько я понял, оказался младшим сыном Толуя, который вместе с отцом Великого состоял в одном десятке. Потом они вместе вышли на покой, получили земельные наделы, на которых стали выращивать скот и охотиться на тварей. Понятное дело, что я таких подробностей знать не мог.

Хубилай пытался давить на жалость и намекал, что был бы не прочь перейти на сторону противника. Идиот подумал, что я переметнулся на сторону противника, но, с другой стороны, а что он ещё мог подумать? Вот и пытался втереться ко мне в доверие.

— А ну-ка, скажи что-нибудь на своём, — я пнул его в ляжку.

Покрутив в руках блестяшку, я пришёл к выводу, что этот артефакт работал по принципу металлических коробочек, которые я видел у торговцев. Они начинали работать только после того, как к ним прикасались. Вот почему некоторые воины на улице, у который я видел подобные амулеты, держались за них пальцами.

Хубилай начал рассказывать мне про свою тяжёлую жизнь под гнётом ублюдков тысячников и что он вообще не хотел участвовать в этой войне. Его, как и многих других заставил это сделать своим указом император.