В 1046 г. был заключен мир и ослепленные пленные отпущены. Прибывшие в Киев послы Константина Мономаха заявили о решении императора возместить русским купцам весь нанесенный ущерб. И чтобы укрепить с Киевской Русью дружественные отношения, император выразил готовность отдать свою внебрачную дочь Анастасию замуж за 16-летнего сына Ярослава — Всеволода. Венчались молодые в киевской Десятинной церкви, воздвигнутой Владимиром I в честь крещения Руси. В 1053 г. в Киеве у них родился первенец. Имя ему выбирал сам дед, великий князь киевский Ярослав. Малыша назвали Владимиром.

И здесь родители, нарушая все древнерусские обычаи, дали сыну второе имя. В честь византийского деда его назвали Мономахом. Ни Всеволод, ни Анастасия не могли знать, какие последствия в истории Руси будет иметь их решение. Промчатся десятилетия, и великий князь Руси Владимир Мономах будет увенчан императорским венцом. В 1119 г. в Византийской империи обострилась борьба за власть. Мономаху в то время исполнилось уже 66 лет. Его дочь Мария была женой сына бывшего византийского императора Диогена — Льва. Император Алексий Комнин подослал к нему двух наемных убийц и 15 августа 1116 г. в болгарской крепости Доростол Лев был злодейски убит. На Руси это было воспринято как оскорбление великокняжеского рода, и Мономах направил к Доростолу своего сына Вячеслава с большим войском. Вячеслав под Доростолом успеха не имел. Однако императору не было смысла затевать войну с Русью, имея у себя за спиной неспокойные тылы. Алексий Комнин направляет в Киев специального посланца, митрополита Эфесского Неофита. В стольный град Руси греки привезли императорские регалии: крест с частью Животворящего Древа, императорский головной венец, именуемый «шапкой Мономаха», сердоликовую чашу цезаря Августа, золотую цепь и бармы (оплечья), принадлежавшие деду Владимира Мономаха — императору Византии Константину IX Мономаху. В соборном храме Киева Неофит увенчал князя Владимира императорским венцом и провозгласил русским царем{11}.

Совершив венчание на царство по указанию Алексия Комнина, греки нарушили свои собственные законы, утвержденные основателем Константинополя Константином I Великим (ок. 285–337). Его заклятие, начертанное на святом престоле в Константинополе, гласило, что если «захочет василевс (император) ради какой-либо нужды или обстоятельства, либо нелепой прихоти забрать что-нибудь из них (царских мантий и венцов), чтобы употребить самому или подарить другим, то будет он предан анафеме и отлучен от церкви как противник и враг Божьих повелений». Высшим символом императорской власти в Византии почиталась порфира — особый покой во дворце императора, традиционное место рождения детей правящих василевсов. Отсюда и термин «багрянородный», т. е. «рожденный в порфире»{12}. Так назывались императорские наследники, родившиеся в порфире. Дед Владимира Мономаха, Константин IX Мономах, был «Багрянородным» и последним представителем Македонской династии на византийском троне. По-гречески «мономах» означает — единоборец.

После «венчания на царство», произведенного по византийскому правилу, посланцы Комнина для укрепления отношений с Русью предложили обручить третьего сына Алексия Комнина с внучкой Владимира Мономаха, дочерью его сына Мстислава — Добродеей (в крещении Ириной). Мстислав был рожден первой женой Мономаха Гидой, дочерью англосаксонского короля Гаральда II, отчего в скандинавских сагах он увековечен под именем Харальд Мстислав Великий. Первой женой Мстислава была дочь шведского короля Инге Старшего, принцесса Кристина. Как видим, этническое происхождение Мономаха и его детей было скандинавско-византийское.

Мстислав Владимирович скончался в 1132 г. Его княжение сопровождалось голодом в северных областях, солнечными затмениями и даже небывалым на Руси явлением — землетрясением 1 августа 1126 г. Природные катаклизмы словно предвещали грядущий распад Киевской Руси. После кончины Мстислава окончательно обособились от Киева Владимиро-Суздальское, Галицкое, Волынское княжества и Великий Новгород. Страна распалась на отдельные государства впервые в своей истории.

Русская историография очень сильно пострадала не только от многочисленных междоусобиц и монгольского нашествия, когда в огне пожарищ уничтожались древние архивы. В Смутное время по договору русского царя Василия Шуйского и короля Швеции Карла IX для борьбы с поляками в Россию прибыл 15-тысячный отряд под командой известного шведского полководца и государственного деятеля Понтуса Делагарди. Шведы вместе с русскими вошли в Москву (1610), затем большая часть шведской армии перешла на сторону поляков, а Делагарди начал захват русских земель. В 1611 г. он захватил Новгородскую землю. В течение семи лет шведы оккупировали Новгород. Они частично уничтожили древнейшие новгородские архивы, а часть их вывезли в Швецию. Сохранившаяся (значительно меньшая) часть новгородского архива в Стокгольме составляет 28 тысяч листов рукописей. Потомки Понтуса не подпускают к вывезенным архивам русских исследователей, не говоря уже о возврате вывезенных рукописей. Более того, далеко не все сохранившиеся листы описаны.

Утерянные и похищенные архивы, помогли бы, надо полагать, разрешить многочисленные исторические загадки, развеять сложившиеся легенды. Вот одна из них. В 1588–1589 гг., во времена царствования Бориса Годунова, Ее Величество королева Великобритании Елизавета I держала своим послом в Москве известного английского дипломата и писателя Джайлса Флетчера (1548–1616). Воротившись на родину, доктор Флетчер в 1591 г. написал книгу о путешествии в Россию. Ознакомившись с рукописью, правительство королевства наложило запрет на ее издание. Причиной послужила «крайняя враждебность к русским» доктора Флетчера, «весьма снизившая» научную и познавательную ценность произведения. Называлось оно «О Русской Державе». В начале XIX в. книга Флетчера была переведена на русский язык, но в печать была допущена только после 1905 г., почти через столетие, под названием «О государстве Русском, или Образ правления Русского царя». В 1990 г. книгу Дж. Флетчера напечатали в СССР под названием «О государстве Русском. Накануне Смуты». Советские историки охарактеризовали Флетчера как «вдумчивого и наблюдательного англичанина», точно отразившего быт и порядки, которые господствовали в России в конце XVI в.

Флетчер писал: «Русский царь, стоя подле ханской лошади, на которой тот сидел, должен был кормить ее овсом из собственной шапки, что происходило в самом Кремле Московском». Подразумевалось, что ханскую лошадь кормили из Шапки Мономаха во время приезда татар в Москву за ежегодной данью. Отдельные современные авторы полагают, что именно с тех пор и пошло выражение: «Тяжела ты, шапка Мономаха».

Флетчер пробыл в Москве немногим более года. В целом, он верно оценил ситуацию в России, указав в книге, что в стране господствуют «всеобщий ропот и непримиримая ненависть», и «по-видимому, это должно окончиться не иначе как гражданской войной»{13}, что и произошло через 10 лет после отъезда Флетчера из Москвы. Представляется маловероятным, чтобы Флетчер мог изучить за год пребывания в России московские летописи. То, что он очень точно описал быт русского царя, говорит о его близости к русскому властелину. И потому вполне допустима мысль, что рассказ о ханской лошади и шапке московских «царей» (которых во время ордынского ига на Руси не было) мог быть записан со слов Бориса Годунова, татарина по происхождению, вступившего на русский трон через труп зарезанного по его приказу малолетнего царевича Дмитрия, сына Ивана Грозного.