в товароведку, а потом ябедничал на нас с Верой Елене Павловне. Приходил к нам известнейший знаток творчества Гёте и Шекспира А. А. Аникст Приходили знаменитейший переводчик В. Левик, будущая звезда нашей философии Сергей Аверинцев со своим другом Александром Михайловым, они оба тогда работали в ИМЛИ; приходил будущий преподаватель Высших литературных курсов Станислав Дж-ов, писатель Сергей Антонов, математик Виктор Иосифович Варшавский. Почти со всеми из них меня познакомила Вера. О Петре Степановиче Р-ве и Николае Ивановиче Шенько речь ещё впереди. И было ещё много интересных людей среди наших покупателей: и поэт Александр Галич[2], и араб – режиссер фильма «Черные очки», и Юрий Никулин, и Георгий Вицин, и разные-разные другие. Женщин среди наших постоянных покупательниц было мало, но мы как-то об этом особо не жалели.

Вообще все мы ходили в магазин отнюдь не для того, чтобы работать. Конечно, нам нужно было выполнять план, и мы с этим более или менее успешно справлялись. Но на самом деле мы приходили туда, как другие люди ходят в клуб – для приятного общения друг с другом и с нашими постоянными покупателями. Центром притяжения общих сборищ была наша кухня. Большое и бестолковое помещение, разделенное колонной, на которой висел плакат с изображением Владимира Шубарина, вмещало в себя длинный стол, газовую плиту с двумя конфорками, шкаф для посуды, холодильник и несколько стульев. Под зарешеченным окном, располагавшимся в верхнем правом углу, стояла длинная скамейка, с которой можно было взобраться на подоконник, а с него уже дотянуться до форточки. По кухне в изобилии ползали тараканы, а иногда даже бегали мыши. Дом был старый, с деревянными перекрытиями – просто рай для тараканов и прочей нечисти. Я их увидела там почти впервые в жизни, несмотря на то, что до 30 лет жила в деревянном доме. В своё время у нас было множество клопов, а вот тараканы как-то не встречались. Почему-то никого в магазине это не волновало. Елена Павловна часами высиживала на этой грязной кухне, там же она часто принимала своих подруг, а иногда и знакомых мужчин. После какого-нибудь очередного домашнего праздника она приносила нам остатки печенья, сухариков, вафелек, и наши девушки дружно их доедали, а по остаткам остатков потом ползали тараканы. Тем не менее, мы все равно любили свою кухню, ведь отдохнуть нам было больше негде. Директор Александра Фроловна явно предпочитала кухню своему кабинету, за исключением тех случаев, когда к ней обращался покупатель или приходило какое-нибудь официальное лицо. Даже директора Москниги Сергея Ерофеевича Поливановского мы умудрялись поить чаем на этой самой кухне. Вообще пройти с нами на кухню для наших покупателей было большой честью. Далеко не все были ею удостоены, хотя там побывали многие. Ведь у каждой из нас были свои избранные, помимо общих любимцев. Были и такие, которых мы приглашали туда на свои дни рождения или на празднование Нового Года. Некоторых, ставших нашими близкими друзьями, мы приглашали к себе домой. У нас сложился свой определенный круг молодых людей, с которыми мы охотно проводили время. Потом я о них расскажу.

Я назвала тут одно имя: Софочка. Софья Михайловна Ц. была в течение многих лет бессменным кассиром в нашем магазине. Она пришла туда работать после смерти мужа, оставшись с двумя дочками на руках – Фирой и Кларой. Софа была родом из белорусской деревни, и у неё был своеобразный еврейско-белорусский акцент. Она была маленького росточка, с темными-темными глазками и темными вьющимися волосами и розовыми щечками. В молодости она, наверное, была очень миленькая. К моему приходу в магазин ей было лет пятьдесят. До смерти мужа она жила в относительном достатке. Жили они в полуподвале на улице Станкевича, очень близко от магазина и иногда вместе с Фирой Софочка ходила обедать домой. Но чаще всего она жарила на обед картошку на нашей кухне, и никто никогда в моей жизни так вкусно не жарил картошку. Софья Михайловна пошла в кассиры, потому что до смерти мужа она нигде не работала, а наш магазин тогда был совсем рядом – на улице Герцена, 24. Старшей дочери Фире пришлось быстро приобретать профессию, она закончила курсы парикмахеров и какое-то время работала парикмахером, но потом она стала продавцом в нашем магазине в отделе искусства.

Софочка была тихой, скромной, мягкой женщиной и такой же была её младшая дочь, красавица Клара. А вот Фира, Фира – это отдельная песня. Она, видимо, характером пошла в отца, и хотя я этого долго не понимала, но потом узнала точно: Фира и была нашим магазином.

Несмотря на свои крайне стесненные обстоятельства, Софья Михайловна была предельно честным человеком. Если какой-нибудь покупатель оставлял в кассе сдачу в две копейки, она неслась за ним до самых Никитских ворот, чтобы отдать ему эти две копейки.

Её дочь Фира была единственным из нас человеком, пришедшим в торговлю по велению души. Если у кого уж и был коммерческий талант, так это у неё. Она была неплохим парикмахером, и потом ещё долго стригла, завивала и укладывала нам волосы на нашей кухне, а Александре Фроловне даже делала маникюр. Но в торговле она была действительно асом. Фира сама говорила, что под хорошее настроение она способна продать белого слона, и мы ей верили. Я помню, как к нашей товароведке подошёл поздороваться один из наших 79-х, очень пожилой архитектор, и с совершенно растерянным видом произнес: «Эта сирена дует мне в уши, что я должен купить какого-то Модильяни за восемьдесят пять рублей». И пошел, и купил. Фира умела сбывать какие-то залежавшиеся «гробы» иногородним библиотекам, впаривать дорогие альбомы более или менее состоятельным покупателям, она назначала цены, отбирала книги для приема и помогала нам, товароведам, сбыть те книги, с ценами на которые мы ошибались. У Фиры не было никакого специального образования, и она не знала ни одного иностранного языка, зато она знала своё дело. Помимо книг по искусству, с которыми разобраться было довольно просто, так как многие из них входили в различные серии – например «Hachette», «Rizzoli», «Skira», – в отделе искусства продавались гравюры, и надо отдать должное Фире, она со временем тоже начала в них прекрасно разбираться. Говорили, что её консультировал Исаак Кон, человек пожилой и опытный. Кажется он был врачом, и Фира консультировалась у него по всем вопросам. Во всяком случае было заметно, что её здесь ведет чья-то опытная рука. Мы с Верой в этом вопросе больше полагались на мнение Петра Степановича Р-ва и смогли кое-чему у