— Я могу спросить: правда, что вы убили шестью выстрелами в голову лаборантку из больницы Сен-Жозеф, Симону Бланшар, а потом навели полицию на ее напарника, Али Дюрана, которого позже тоже застрелили?

Вера проговорила это на одном дыхании, невольно сделала паузу, но тотчас продолжила:

— Долгое время виновным в смерти считали Али. Но, когда нашли тело Мари Гендуз, зарытое в поле по дороге между Парижем и Мо с точно так же простреленной головой, то поняли: смерти и Бланшара, и Гендуз, и Дюрана — дело рук серийного убийцы. Вырисовывался единый почерк. Мадемуазель Гендуз приходила устраиваться в больницу Сен-Жозеф и исчезла в тот же день. Через два года там же — в поле между Парижем и Мо — была найдена Тамара Биньон, с которой вас видела ее сестра. Вы совершили все эти убийства?

Нужно было поведать историю преступлений одним махом, чтобы сбить с ног подозреваемого. Тоже один из мощнейших приемов в профайлинге, который используют при допросах. В сорока процентах случаев его хватает, чтобы расшатать нервы преступника, которого лоб в лоб сталкивают с его преступными деяниями.

Пьер Ландру молчал, обратив взгляд вниз. Он не мог двигаться, но кусал губы. Он был лишен возможности демонстрировать жесты, но беспокойство пойманного с поличным выдавала игра его розового языка в разрезе тонких сухих губ.

— Вы покупаете машины по поддельным документам?

Молчание. Он прокусил кожу нижней губы и теперь занимался тем, что не давал струйке крови сползти ниже рта, проводя по нему языком.

— Возле могил этих девушек нашли старые «Ситроен ВХ» 1982 года и «Ситроен С1 2012». Это ваши автомобили?

Молчание.

— Пьер Ландру, посмотрите на меня, — попросила Вера. — Все это может быть ошибкой и вы вовсе не виновны? Вы сказали, что дело в некой секте… Какой секте, можете рассказать?

В его лице промелькнула надежда. Вера опять удержалась от того, чтобы посмотреть на Эмиля, мечтая увидеть одобрительный взгляд шефа.

— Скажите, а в больнице Сен-Жозеф вас считают честным человеком? — спросила она, добавив в тон доброжелательности, чуть наклонилась вперед и опустив локти на колени.

— Да, все считают меня хорошим работником. — Его голос для всех прозвучал неожиданно.

Кристоф поменял положение, упершись ладонью в колено, Вера расценила это как интерес. Эмиль задержал дыхание.

— А вы боитесь того, что ваши сотрудники узнают: вас сейчас задержала полиция?

Молчание, взгляд в пол, язык снова подхватил в уголке рта норовивший спуститься к подбородку ручеек крови.

— Вы боитесь, что вас после этого перестанут уважать?

Кивок. Потом он стал мотать головой из стороны в сторону, закрыл глаза, понял, что его поймали на чем-то, чего он сам еще не осознавал. И опять кивнул, сделав это на всякий случай. Он запутался. Вера запутала его вопросами, своим приятным голосом, доверительным тоном, ангелоподобной внешностью. Она его дезориентировала, заставляя что-то отвечать и взаимодействовать, и он повелся на ее уловки, теряя слой за слоем свою броню.

— Эмиль Герши вышел на вас, когда вы упустили очередную жертву, — произнесла она тихо, словно по секрету. Вид у нее был такой, точно ее прислали боги во спасение его грешной души. — Имени я назвать не могу. Но она помогла составить ваш фоторобот, описала поведение и рассказала, что вы возите в бардачке «Кольт». Это так? У вас ведь нашли «Кольт».

Упоминание о фотороботе и о том, что на свободе гуляет упущенная им жертва, довершило начатое. Кожа лица и шеи задержанного на глазах стала белеть — следствие того, что вся кровь от страха прилила к ногам. Даже если бы Пьер Ландру не был связан, он бы не смог сейчас пуститься в бега. Взгляд его остановился, замер на одной точке. Замирание обычно демонтирует тот, кто пойман на лжи или с поличным. Это один из видов демонстрации стресса. Пьер Ландру был классическим шизоидом — а это люди, живущие в неких мирах по своим законам, они чаще являют реакцию на стресс типа «замри».

Настал момент, когда допрашиваемый был наиболее уязвим: вся его вегетатика поплыла, контроль рассыпался, он окончательно растерялся. И Вера решила, что ее звездный час настал. Была не была!

— Пьер, если вы сейчас сознаетесь во всем, то это значительно облегчит вашу участь. Сопротивляться бессмысленно. Вами займется Эмиль Герши, он видит вас насквозь. Среди двух миллионов парижан, по описанию, которое дала ваша последняя жертва, он нашел вас всего лишь за месяц, хотя две первые жертвы были убиты вами в 2009 году. Он нашел вас за месяц. Он заставит вас сказать правду. Это лишь вопрос времени. Посмотрите на меня!

Ее голос стал строгим, и преступник невольно подчинился, стрельнув на нее глазами.

— Это вопрос времени. Он вас расколет.

Лицо задержанного залилось краской. Он стал бордовым, надул щеки и долго сидел, не дыша, словно та маленькая девочка из мультфильма «Гадкий я», которая угрожала, что умрет, перестав дышать, пока не починят ее игрушечного единорога. Так проявлялись сначала гнев, следом отрицание, которое сменилось отчаянием.

— Это моих рук дело… — проронил он. И заплакал.

Бронемашина выплюнула Эмиля и Веру на набережную Сены неподалеку от Лувра прямо в толпу гуляющих. Эмиль усмехнулся, приобнял ее за плечо и слегка потряс. Вера ощущала лишь заложенность в ушах и онемение, точно была во сне. Шум города после тишины звукоизолированной машины оглушал. Рядом залаяла маленькая собачка, кто-то пронесся на самокате, и Вера вздрогнула, отстраняя Эмиля.

— Ты утерла нос Кристофу! — воскликнул тот. — Видела его лицо? Он не ожидал! Не ожидал, что это сработает. Я же говорил — психопатов растрясти может только эмотивный тип! Но нечестно было пугать маньяка мной. Какой у тебя был взгляд! Ты не из КГБ, случайно? А?

Он опять обнял ее, встряхнув, и засиял, точно начищенный медный таз. Вера молчала, слова застряли у нее в горле, она не знала, за какую из клубка роящихся мыслей взяться, и не могла перестать думать, зачем этот мужчина убил всех тех женщин.

— Он совершал свои убийства, чтобы посмотреть, что будет? — безотчетно пробормотала Вера. Убрав руку Эмиля, она присела на каменный бордюр набережной, но тотчас встала. Возбуждение заставляло колотиться сердце, сбивало дыхание. — Я ведь решила, что он — тревожно-мнительный! Он был похож на Жозефа из «Амели» — из тех бедолаг, которым все сложнее и сложнее с возрастом найти даму сердца и они тушуются при виде любой юбки.

— Зато всех остальных назвала правильно.

— Кого?

— Агентов BRI.

— Они что, играли роли?

— Да, я расписал им карточки с характеристиками архетипов, они выбрали себе по одному.