Он искоса посмотрел на Николь, с небрежным изяществом поднося к губам тонкую фарфоровую чашку.

— Верный вывод. А на чем он основан?

Николь заулыбалась.

— Ты, совершенно не задумываясь, предложил мне выпить кофе. А ведь час уже поздний. Значит, ты привык долго не спать.

— Дэвид говорит, что это все оттого, что в нашем роду нет крестьянской крови, то есть не вошла в гены привычка вставать ни свет ни заря, — с усмешкой пояснил Людвиг. — Но, сдается мне, это меня разбаловал мой свободный график работы.

— Ты художник? — Глаза Николь поблескивали живым интересом.

Людвиг улыбнулся. Какая она славная! Без притворства и лицемерного обаяния, с молоком матери передающихся всем обитательницам высшего света. Неожиданный сюрприз принесла ему помолвка брата.

— Художник? Скорее нет, чем да. Я архитектор. — Людвиг поставил пустую чашечку на поднос. Приглушенно звякнул тонкий фарфор.

Красивая посуда, молочно-белая, но, если посмотреть на свет камина, почти прозрачная, как матовый лунный камень. Николь где-то слышала, что это свойство очень редкой глины, которая идет для изготовления самой утонченной и дорогой посуды. Николь еще раз посмотрела сквозь чашку, улыбнулась.

— А что ты рисуешь? — Где-то в глубине души она понимала, что может сейчас затронуть слишком личную тему и тогда Людвиг закроется и отстранится. Но она ничего не могла с собой поделать. Слишком уж сильный интерес вызывал в ней этот человек. А другого случая поговорить с ним — это совершенно ясно — ей уже никогда не представится.

— Я проектирую туристический комплекс. Он мог бы быть построен на берегу Эйвона, простой, в классическом стиле. С парой нюансов, которые напоминали бы об эпохе Возрождения. Тогда Глостершир был удивительно красивым графством. — Людвиг задумчиво посмотрел на огонь. — Если честно, пока это еще не проект, а только набросок. И, думаю, он никогда не воплотится в реальность.

— Почему? — Николь удивленно вскинула ресницы. Ей казалось, что для такого человека, как Людвиг Эшби, не существует ничего невозможного.

— Потому что создание проектов не моя обязанность… — Людвиг улыбался уголками губ, и не было понятно, что скрывается за этой его улыбкой.

— А что входит в твои обязанности? — не дождавшись продолжения, спросила Николь.

— Бизнес-администрирование, управление сделками, определение перспективных и актуальных путей развития компании «Ashby Collins»… Да мало ли что еще. — Людвиг развернулся к Николь. — Это тоже интересно, потому что моя фирма занимается именно строительством. Но…

Николь молчала, стараясь не пропустить ни одного слова. Он ей доверяет! Но разве мало вокруг людей, которые с ней откровенны? Всего лишь слова о работе. Отчего же у нее на душе так хорошо, словно она получила какой-то невообразимый подарок, о котором и мечтать не смела.

— Но?

— Сейчас, когда я стою во главе компании, это почти похоже на компьютерную игру. Ты, наверное, знаешь: игра-стратегия. Я управляю тем, что происходит на экране. Можно сказать, моделирую новую реальность. Но я не живу в ней.

— Недосягаем, как боги Олимпа.

Людвиг бросил на нее удивленный взгляд.

— Неожиданное сравнение. Но, наверное, по своей сути похоже. Будешь еще кофе?

— Нет, хотя и вкусно. Пожалуйста, продолжай.

— Продолжать в общем-то и нечего. — Людвиг налил себе дымящийся напиток, аккуратно взял чашку.

— А чего тебе хочется? — осторожно спросила Николь. — Я имею в виду, от работы?

— Мне хочется… — Людвиг задумался. — Наверное, мне хочется увидеть момент, когда то, что предстало перед моим внутренним взором, то, что однажды явилось под моим карандашом, будет полностью воплощено в материальном мире. — Немного помолчал, отпил кофе. — Да, именно так. Увидеть, создать на бумаге, рассчитать все до мельчайшей черепицы, до последней вентиляционной трубы, подобрать команду… И перерезать ленточку перед парадным подъездом.

Требовательный стук в дверь заставил Николь вздрогнуть. Лицо Людвига приобрело непроницаемо-холодное выражение.

— Войдите.

Он не просто вошел. Он ворвался, разумеется настолько, насколько это позволяли правила приличия.

— Людвиг, конечно, ты здесь, раздался хорошо поставленный, с очень правильным классическим произношением голос. Молодой высокий мужчина уверенно прошел к камину. Повернулся так, чтобы видеть сидящих в креслах. Сложил руки на груди. Высокий лоб, холодный взгляд, надменная линия губ.

Людвиг оставался невозмутим.

— Дэвид?

— Самое время еще раз поздороваться, брат. — Голос Дэвида был полон плохо сдерживаемого недовольства.

— Позволь тебе представить леди, Дэвид, — спокойно проговорил Людвиг вставая. — Мисс Николь Конноли, мой хороший друг.

Дэвид мазнул по Николь коротким оценивающим взглядом: вместо многочасового макияжа — ненакрашенное лицо, вместо драгоценных камней — тонкая нитка жемчуга на шее, вместо замысловатой прически — распущенные волосы. И платье «ни-от-кого». Николь очень захотелось немедленно нагрубить или сказать какую-нибудь непристойность. Это ж надо, так унизить одним взглядом.

— Дэвид Гордон Эшби, мой брат, — невозмутимо продолжил Людвиг.

Дэвид сузил глаза. К чему эти церемонии? «Леди» явно не их круга. С такими весело проводят ночи, оставив супругу под предлогом посещения воскресного клуба или дружеской пульки у Фредди. И это поймет каждый. Но никто не поймет появления подобной особы в приличном обществе. Не собирается же он тащить ее на люди? Похоже, Людвиг совсем одичал со всеми этими своими художествами.

— Людвиг, ты разве не слышал звонка? Гости уже садятся за стол! — Дэвид возмущенно дернул породистыми ноздрями. — Мать страшно расстроена тем, что ты пренебрегаешь элементарными правилами приличия.

— Настолько расстроена, что послала тебя вместо кого-нибудь из прислуги.

Глаза Дэвида недобро блеснули.

— Спасибо тебе, брат, что соизволил посетить мою помолвку. Был чрезвычайно рад тебя видеть, — процедил Дэвид. Но, как ни странно, не ушел.

Наверное, в глубине души ему глубоко начхать на мнение Людвига, решила Николь, но очень нужно привести его с собой. Тогда Дэвид предстанет в очень выгодном свете, заслужив одобрение родителей и уважение гостей как здравомыслящий и надежный молодой человек. К тому же имеющий влияние на своего строптивого братца.

— Умница, Дейв! — Людвиг хлопнул брата по плечу, и тот недоуменно отодвинулся. — Именно для этого тебя и послали: чтобы я почувствовал себя страшно виноватым. Перед тобой, женихом, и перед нашими бедными родителями. Тогда я немедленно примчусь и буду паинькой весь вечер. Правда, брат?

— Ты всегда был бестактен, Людвиг Эшби, — произнес Дэвид, отступая в тень, — но сейчас это уже перешло все границы.