разными цветными лентами. Каждый цвет обозначал определённый товар: красный — ром, жёлтый — сода, продукты питания — зелёный. На подходе оказались Ли Вэй и Второй.

— Тебе плидётся идти туда и притасить боцьку соды. Она долзна быть зёлтого света. — пояснил Вэй.

— Что? А ты чего не спустишься со мной, Ли, а? — Второй явно был недоволен этой фразой китайца.

— Я колени больные. Оцень больные. Если я туда спуститься, то я сюда не подняцця. Ты запомни: зёлтый — это сода.

Второй злобно посмотрел на штурмана и принялся спускаться вниз.

— Сраный хитрожопый китаец. Так, ладно, я нашёл бочки, Ли! Но я не вижу тут жёлтой ленты. — Крикнул наверх Второй.

— Сто? Как это нет зёлтой? Она зе рядом с класной, рядом с ромом стоит!

— Да нет тут и красной бочки. — юнга начал нервничать и рыскать своими глазёнками по трюму. — Я вижу тут только светло-серые, серые и тёмно-серые пометки. Почему Калипсо завязывает всё серыми цветами?

— Ты дебиль? Какой серый свет? — Ли Вэй уже был рассержен на своего бестолкового компаньона.

— Ну вот похмельем Джорджа клянусь, я вижу серый цвет. — выпалил Второй. — Ох, порох мне в жопу… Я забыл,

— Сто ты забыль?

— Я же дальтоник. Совсем из головы вылетело.

— Как мозно забыць, сто ты дальтоникь? Тебя в дестве на голёву не роняли? — Поинтересовался штурман.

— Завали ты. В общем, я гляну сейчас, где сода, методом проб и ошибок, назовём это так. — И Второй, достав свой нож, вонзил его в бочку, дабы проверить, что там будет.

Пабло и Лало уже успели отвязать самые крепкие узлы, чтобы китайцу и юнге было куда легче. Наконец, эта пара показалась из трюма, Второй на своём горбе тащил проткнутую сверху небольшой бочонок с содой.

— Мы в порядке! — как бы поддерживая сам себя, пролепетал юнга.

— Яйца в грядке. — полушёпотом отозвался Лало.

Когда Ли Вэй и Второй поставили бочку перед ногами боцманов, дело оставалось за малым: спустить паруса в воду. И, пока подопечные занимались ненужной и максимально глупой затеей, Пабло делал вид, что он контролирует их, а Паскаль просто развлекал Засранца неподалёку.

— Так, давай, мужик, как ты умеешь, покажи мне свой оскал! — и капуцин изобразил страшную гримасу на своём лице, тем самым рассмешив своего хозяина. — Какой ты у нас опасный малый, да, Засранец? Да? — Лало погладил по голове зверька и протянул ему один банан. — Да, знаю, я обещал не кормить тебя ими, но сегодня можно.

Наконец, когда паруса упали в воду, Ли Вэй открыл бочку и высыпал её содержимое за борт. Каждый, кто находился в данный момент на палубе, был ошарашен происходящим. Впервые они видели, чтобы подобным образом стирали паруса, да и стирали вообще.

— Я, конечно, не эксперт в области чистоты, но вроде ты неправильно понял капитана, Вэй. — на гогот Пабло спустилась Лилия.

— Как это? Она зе цётко скасала, сто нузно постилать паруса. — Ли Вэй уже сам верил в эту бредятину, так что яро настаивал на своей правоте.

— Так, это ваших рук дело, умники? — Брусок повернулась к Лало и Пабло, и заметила на лицах боцманов кривую улыбку. — На кой хрен вы вообще это затеяли?

— Эй, эй, amor demi vida, mi estrella y mi corazón[2], говори немного тише, будь добра. — Эдуардо счёл её тон чересчур громким, который мог привлечь ненужное внимание. И, судя по всему, уже привлёк.

— Это что за нахер такой? — На палубу поднялась капитан калипсо и чуть не уронила свою челюсть, когда заметила отсутствие парусов. — Вы что, огузки, вы совсем нюх потеряли? Куда делись паруса, инвалиды? — Эйда от ярости начала размахивать руками, словно она чайка, и вот-вот взлетит. — Где мои паруса, я спрашиваю?

У Второго уже глаза были на мокром месте, ведь почему-то именно на нём держался этот взгляд полный ненависти и презрения. Юнга всхлипнул и указал пальчиком за борт. Аделаида подошла к кофель-планкам и потеряла дар речи: паруса, полностью усыпанные содой, мокли на берегу вместо того, чтобы сейчас находиться на мачтах. Она сняла свою треуголку с головы и повернулась к провинившимся.

— Послезавтра мы должны были быть на Тортуге, а теперь, по лучшим расчётам, доберёмся туда лишь на следующей неделе. Я хочу знать, кто это сделал? — Диментикато всё продолжала негодовать, но в данный момент она не желала разбираться с командой своих дебилов и правда устанавливать, кто был причастен к этому идиотскому поступку. Ей нужен был всего лишь козёл отпущения.

— Плосу меня простиць, капитан. Я неверно поняль суць васых слов, вы сказали, сто паруса долзны быць цистыми, вот мы и подумали, сто их надо постилать. — неумело оправдывался штурман.

— Мы? Кто это «мы»? — из всего набора китайского акцента она уловила лишь это.

Пабло сразу потупил свой взгляд, а Эдуардо скривил неудачную улыбку, которая, по его мнению должна была разрядить обстановку, но на деле это выглядело так, будто у него случился паралич лицевого нерва.

— Я, Второй, и боцманы Пабло и Лало, капитан. — китаец сдал всех под чистую.

— Ну теперь всё ясно. Всё сложилось. Ответьте мне на вопрос, амигос, почему, когда происходит что-то на корабле, вы двое всегда оказываетесь рядом? — пыталась понять Эйда. — Но с ними всё и так понятно, это же клинические придурки, однако вы, штурман Вэй, вы уже умный человек. Как вы повелись на их болтовню и согласились постирать паруса? Ах, впрочем, не утруждайте меня ответом. Я слишком устала от этих сюрпризов на корабле.

В этот момент Засранец решил, что он является бессмертным и бесстрашным зверем, он прыгнул с плеча Эдуардо к ногам капитана, схватив маленькими лапками капитанскую треуголку.

— Я пристрелю эту обезьяну, клянусь старыми Богами и Новыми. — Калипсо достала свой кремневый пистолет и направила на капуцина, но в этот момент между зверем и дулом встала Лилия.

— А может есть выход получше, кэп? — девушка аккуратно отодвинула оружие от своего носа. Зачем стрелять в то, что можно продать? Вы сами подумайте, от мёртвого Засранца проку никакого, а если его выгодно толкнуть, когда мы доплывём до Тортуги…

— Если мы доплывём до Тортуги. — капитан поправила плотника.

— Когда мы доплывём, то вырученные деньги можно будет пустить на хороший ремонт нашего корабля. Это загладит вину и перед Эдуардо, ведь, по сути, деньги принёс он, и это улучшит галеон. — В этот момент Брусок не понимала, зачем защищает шкуру мартышки, но что-то подсказывало ей, что это правильно.

Аделаида довольно долгое время обдумывала сказанное плотником, и наконец решила.

— Это вполне весомый аргумент. Но пусть хозяин