Мы сольем его в один сосуд и, зачерпнув оттуда, первым я опустошу этот Грааль, после чего паду замертво, — гость торжествующе уставился на меня.

— Падре, кто вам дал мой адрес? — спросил я в беспокойстве, психа в доме еще не хватало.

Иона улыбнулся:

— Я не собираюсь умирать, специальная добавка, которую я сам же и всыплю, сделает так, что мой сон будет неотличим от смерти.

— Если это розыгрыш, то весьма жестокий, — воскликнул я с непониманием.

Иона же, подмигнув, продолжил объяснение своего плана:

— Вы окажетесь единственным гостем, не принесшим вина, а значит, на основании своего полного алиби сможете провести расследование.

При слове «расследование» меня забила мелкая дрожь:

— Я не хочу, да и почему я?

Иона посмотрел прямо в глаза:

— Я не могу выступать в роли Судьи, я — Жертва. Один из моих прихожан называет вас «Ни то, ни се», знаете, что это значит?

— Бездарность! — крикнул я злобно.

— Вы нейтральны, вот что это значит, именно такой человек мне, — Иона покачал головой, — и им нужен. В ходе опросов вы вскроете пороки каждого, высветите их для их же обладателей, а моральное потрясение на фоне моей смерти усилит «эффект луча». Таков мой план отведения от грехопадения.

А сон-то в руку, подумалось мне; и Иона, и заповеди, и преступление, хоть и липовое.

— Вы полагаете, дорогой падре, что моих талантов хватит разговорить и, более того, убедить абсолютно незнакомых людей не делать того, что они еще не совершили, но только собираются? — теперь пришла моя очередь улыбаться.

— Нет, не полагаю, — неожиданно согласился со мной Иона. — Но я изложу вам свое видение этого процесса, а вы просто повторите им.

Его уверенность завораживала и заряжала. Писатель отодвинул в сторону сыщика и вышел вперед, приготовив блокнот и карандаш:

— Я весь во внимании.

Иона поправил воротничок:

— Первая заповедь, как может показаться, не ограничение, а Закон Направления эволюционного развития души.

Он взглянул на меня, молча вопрошая, ясно ли, о чем он.

Я кивнул.

— При всем многообразии восприятия и представления себе, что есть Бог, каждой отдельной душой, видения Его образа на своем пути эволюции, все души приходят, если угодно, возвращаются или сливаются к Единому Богу. Первая заповедь исключительно об этом. — Иона сложил ладони конусом. — Так человеческие души, ограниченные четырьмя основными религиями, образуют четырехгранную пирамиду своего восхождения, Матрицу Развития Души, наподобие египетских исполинов.

Другие сообщества душ в иных мирах, имея больше «свобод во взглядах», создают свои многогранные «пирамиды». В случае полностью свободного общества душ образуется конус с кругом в основании.

Иона смахнул пот со лба, а писатель во мне восторженно поставил точку в своем блокноте, довольный тем, что успел записать все, слово в слово.

— Продолжайте, прошу вас, — энергия, идущая от Ионы, сотрясала воздух в комнате, я мог «прикоснуться» к ее струнам, по крайней мере, мне так казалось.

Священник привстал, облокотившись на стол, и устремил взор к потолку:

— Душа, мой друг, двигается вверх, как по ступеням, всякий раз, когда одерживает маленькую победу над одним из своих пороков в бесконечной битве с собственным эго.

Я живо представил себе уставшего, почти выбившегося из сил человека, карабкающегося наверх по ступеням пирамиды, морщась от боли при каждом шаге и мечтая о глотке воды под лучами палящего солнца.

Падре, настоявшись, опустился на стул:

— Движение вверх есть разговор с Богом, остановка на «привал» приводит к обоюдному молчанию, но если душа «решится» на спуск, молчание трансформируется в спор с Богом.

Я вздрогнул, Иона не просто проповедовал, он гипнотизировал, ощущение падения с каменных ступеней было очень реалистичным.

— Истово верующие находятся ближе к середине «пирамиды», но не по высоте, а внутри, и Свет от Бога падает на них вертикально, — с успокаивающей улыбкой произнес падре, вероятно, в качестве призыва почаще посещать церковь.

— У меня вопрос, святой отец, — я проголодался, а разговор, занимательный, даже познавательный, затягивался, и следовало бы подводить его к финалу. — Ваше понимание первой заповеди я осознал, но как смерть в самом общем случае, ну и, конечно же, ваша в частном, может повлиять на откровенность моих собеседников?

— Все просто, — Иона деловито постучал костяшками пальцев по столу. — Смерть в нашем видении пути души (внутри пирамиды) не дает сделать очередной шаг наверх. Душа, покинувшая физическое тело, оказывается телом света на вершине, подле Бога, а сознанием — там, где остановилась. Чем больше разрыв, тем сильнее душевные муки.

Я снова содрогнулся, черт, не из цыган ли мой гость.

— Надо было успевать за отведенный срок сокращать дистанцию между собой и «вершиной Голгофы», — кроткий доселе Иона с раздражением грохнул кулаком по столу. — Тебе может показаться, что на скрижалях высечены просто слова, — падре усмехнулся, я подумал, даже как-то недобро. — Нарушение, например, первой строки равносильно смерти. Нет, конечно, плотное тело остается после согрешения жить на Земле, но сознание души вываливается на тропу иллюзии. Признание богов различных религий отдельными, соперничающими сущностями трансформирует «пирамиду» с одной вершиной в четырехзубцовую «корону», каждый пик которой есть иллюзорное направление (вершина-мираж) развития души. Здесь можно вспомнить пантеон богов Олимпа у греческого этноса, чей путь являл собой «двенадцатизубцовую корону» эволюционного развития, бедные греки (их души) перепрыгивали с зуба на зуб, по сути превратив свою эволюцию в бег по кругу.

Священник снова приподнялся на стуле и приблизил тучное тело ко мне:

— Вторая заповедь, «Не сотвори себе кумира», — это Закон Смещения Направления. Кумир — ложный маяк в «пирамиде», если угодно, приманка, который «светом» определенной энергетики притягивает к себе, отвлекая, отводя от вершины, то есть от Бога, и зовет куда-то в сторону, иногда не просто вбок, а вниз.

Иона глубокомысленно уставился на меня, судя по всему, снова тестируя свои гипнотические способности.

— Значит, заповеди — это законы? — брякнул я несусветную глупость, пытаясь переварить услышанное.

— Известный факт, — философски заметил собеседник.

— И что в этом случае несет преждевременная кончина? — начал я задавать более осмысленные вопросы.

Иона встрепенулся:

— Вы оказываетесь в «чужом доме», привязанным к судьбе души (кумира) и его карме.

Он посмотрел в мое непонимающее лицо и уточнил:

— Вы в ялике, привязанном к судну, направляющемуся в неведомом вам направлении.

Яснее мне не стало, но я с готовностью кивнул:

— Продолжай.

— Если двигаться по заповедям, — Иона позагибал пальцы, то ли вспоминая последовательность строк на скрижалях, то ли просто разминая суставы, — то «Не поминай Имени Господа всуе» следующая. Она есть Закон Опустошения, ибо невозможно обидеть, надоесть, одним словом, профанировать нечто Великое, будучи частью малой его, исключительно себя. Постоянно обращаясь без толку и надобности к