– Ну ты совсем с катушек слетел!

– Я всегда слежу за тем, чтобы жена не вступала в подозрительные группы и сообщества!

– Я своей запрещаю: никакого «Твиттера»!

– А моя только пробует о чем-то подобном заикнуться, так я сразу разговор заканчиваю!

– Я жене не разрешаю видеться с подругами, у которых есть такие замашки.

Их бурная реакция меня удивила, но я все-таки решил задать мучивший меня вопрос:

– Значит, встречаться с феминисткой не стоит?

– Конечно нет! Если у мужика все в порядке с башкой, то нет!

– Некоторые насмерть ругаются из-за этого со своими девушками, но потом все-таки выбивают из них эту дурь.

– А ради чего такие усилия? Полно ведь нормальных женщин!

– Небось, она красотка, да?

– Слишком красивая, поэтому стала такой?

– Да нет, красивая бы такой не стала.

В ушах звенели голоса одноклассников, а мозг обрабатывал и редактировал их слова – я воспринимал только те, которые хотел услышать: что это все от отсутствия любви; что многие из таких девушек становятся нормальными, если встречают нормального мужчину…

– Эй, ну давай, рассказывай! Кто она? Где ты ее подцепил? – чуть ли не закричал Кихён, когда мое молчание совсем лишило его терпения. Я проглотил подступивший к горлу ком и посмотрел на друзей. Мы дружим уже много лет. Если я упомяну что-нибудь про аэропорт, четыре года и бывшую, то они непременно поймут, о ком речь. Я им всю плешь проел этой историей.

– Да так, случайно встретил такую, – попытался отмахнуться я, но язык словно онемел, и я промямлил что-то невнятное.

Друзья были бы в шоке уже оттого, что она – «худшая стерва в моей жизни» и общепризнанная дрянь, на которую я им столько жаловался, – снова появилась в моей жизни. А если прибавить еще и феминизм, и то, что я снова в раздумьях из-за нее… они посмотрят на меня как на идиота. Пока рано. Расскажу им правду, когда устраню проблему. Правду о том, что она рассталась со мной не потому, что изменяла и все такое, а потому, что разлука со мной была для нее невыносимой. Что мы расстались из-за слишком сильной любви. Что скучали друг по другу все эти годы и теперь встретились вновь. Вот такую прекрасную историю я им с гордостью и расскажу. Как-нибудь потом.

– Да что за фигня, какая еще случайная знакомая? – настаивали друзья, давая понять, что так просто я не отделаюсь, но я держал рот на замке, игнорировал их и пил свое пиво.

«Рано сдаваться. Ты мне нравишься, и я уверен, что это взаимно. Если проблема в феминизме, то его можно устранить. Это будет несложно, ведь раньше ты была другой». Мои друзья что-то обсуждали, кричали и смеялись, а я молча лелеял эти мысли до конца вечера, пока не пошел домой.

Замок издал привычный сигнал, и я оказался дома. Мама сидела перед телевизором одна – отец, наверное, уже лег. Я почувствовал себя виноватым – на часах было уже за полночь, а мама наверняка ждала меня.

– Куда сегодня ходил? – спросила она на диалекте.

– Да Кихён собрал всех, чтобы сообщить, что женится. Помнишь его? Мы вместе учились в старших классах.

– Вроде помню. Значит, и он женится!.. – Тон у этого сдобренного вздохом восклицания был непростой, поэтому я ничего не ответил и пошел в свою комнату.

Меня все сильнее тяготило нетерпение, с которым родители ждали моей свадьбы. Но их можно понять, ведь я их единственный сын. Честно говоря, я и сам мечтал о свадьбе. Только сейчас мне абсолютно нечем перед ними похвастаться. Это ведь не как с учебой, когда можно в одиночку решить, что будешь прилежно учиться, и приносить домой хорошие оценки.

Тем временем из-за постоянных мыслей о ней у меня разболелась голова, но возникла и решимость. А что, если мне, всегда безразличному, наконец встретился человек, отпускать которого я больше не захочу? От усилий, которые я сейчас приложу, будет зависеть, приведет ли эта встреча к женитьбе. Только вот как быть с тем, что она курит?

Впрочем, самый насущный вопрос сейчас: как пересечься с ней вновь? А там уже можно будет решать, что делать дальше. Названия издательства, в котором она работает, я не знал. Район, где она жила раньше, помнил очень смутно, а новый адрес она не сказала. Я несколько раз пробовал найти ее по имени в соцсетях, но все безрезультатно – слишком распространенное имя. По правде сказать, я несколько лет подряд пытался отыскать ее там, когда становилось скучно, но лишь тратил время впустую. Я уже приготовился испустить тоскливый вздох, как в голове вдруг вспыхнула идея. Если верить интернету, шанс на успех у меня будет. Может, план и безрассудный, но другого выхода я не видел.

Что ж, без вложений капитал не построишь.

В выходные ради встречи с ней я вновь отправился к колокольне Посингак. Единственная зацепка, которая вела к ней нынешней, – митинг, в котором она участвовала в прошлую субботу. Если она придет и в этот раз, мы можем пересечься снова. Только этот план мог иметь хоть какой-то шанс на успех.

Место, кишевшее женщинами в черном, вызывало страх и отвращение, но выхода у меня не было. Хочешь поймать тигра – иди в его логово. Я и не думал, что однажды прочувствую эти слова настолько глубоко.

В субботу после полудня я закусил губу и вышел на станции «Чонгак». Звонкие лозунги были слышны уже из метро:

– Полная легализация прерывания беременности!

– Эмбрион не человек!

– Нарушение конституции! Я и есть жизнь!

Я на секунду задумался, что это за «прерывание беременности», но быстро сообразил, что речь, наверное, об абортах. Честно говоря, об абортах я почти никогда не размышлял. Ну, может быть, в старших классах, когда участвовал в школьных дебатах. Но, судя по еженедельным митингам, проблема очень серьезная. Только ведь эмбрион может развиться в человека, а значит, строго говоря, аборт – это убийство? Да уж, мрачная, жуткая штука. Почему бы просто не использовать презервативы?

Как бы там ни было, я пришел ради встречи с ней, поэтому принялся разглядывать окруженную кольцом полицейских толпу. Как и на прошлой неделе, все участницы были в черных кепках и масках, что сильно осложняло поиски. Но раз уж другого плана у меня не было, то я решил положиться на судьбу. Вдруг она сама подойдет ко мне. Может быть, с момента нашей встречи я стал превращаться в фаталиста, но мне все же хотелось проверить, действительно ли между нами существует связь.

Пока я шарил глазами по толпе, ко мне подошел полицейский.

– Гражданин, рассматривать митингующих запрещено. Сейчас же уходите.

– Я ищу свою подругу.

– Подругу?

– Да, мы договорились встретиться, но у меня разрядился телефон. Она сказала, что будет здесь. Можно, я попробую ее поискать? – жалобно произнес я, сделав самое добропорядочное лицо, на какое только был способен.

– Это будет проблематично. – Полицейский, будто у него и впрямь возникли какие-то проблемы, поскреб лоб.

Я действительно считал, что в моей просьбе нет ничего необычного, поэтому приветливо улыбнулся и собрался было отойти в сторону, чтобы закончить разговор, как вдруг понял, почему полицейский назвал ситуацию проблематичной. Со скоростью света к нам летели три женщины в черном и с бейджиками организаторов.

В тот же миг у меня случилось дежавю: вспомнились события недельной давности – и сердце рухнуло в пятки. Я готов был тотчас удрать куда глаза глядят, но все-таки силой удержал ноги на месте и попытался придать себе невозмутимый вид.

– Почему вы его сразу не прогнали? – Я было обрадовался, что она пристала к полицейскому, а не ко мне, но следующая стрела вонзилась в меня. – Мужчина, вы что тут высматриваете?

– Вы прячете камеру? Снимаете? Проверьте его!

– Что? Какая камера?

Я просто стою на улице, какая еще камера? Мои зрачки от страха сжались до диаметра маковых зернышек и задрожали. Полицейский тут же принялся объяснять:

– Некоторые снимают лица участниц, а потом выкладывают на «Ютьюбе» или на форумах.

– Что? Я честно не собирался! У меня девушка… подруга у меня сейчас здесь, я к ней пришел.

Я старался говорить серьезным, искренним тоном, но женщины продолжали смотреть с недоверием. Нет, они прямо-таки сверлили меня злобными взглядами. Та, что была посередине, категорично ответила:

– Участницам это доставляет неудобство. Свяжитесь с подругой по телефону.

– Я правда только встречусь с ней и тут же уйду. Не прячу я никакую камеру, можете проверить, – пробормотал я, глядя на полицейского, потому что смотреть на грозные лица женщин мне не хватало смелости.

Но тут раздался крик, способный заглушить даже гудок паровоза:

– Сказано вам – нельзя!

– Вы что,