– И вы встретились?

– Нет. Понимаешь, у нее такой обворожительный голос, а я… Короче, я испугался, что не понравлюсь ей, и стал придумывать отмазки. Как девка! Девчонки на меня никогда не западали, я не был первым красавчиком в школе, не стал им и в университете. Я в курсе, что меня считали и считают геем. До сих пор. Я представил её разочарование и подумал, что будет лучше, если мы оставим всё, как есть.

– А что, если бы она тебе не понравилась? Например, пахло бы от нее не утонченными Channel, а все зубы были бы в камне, который не убирался много-много лет? И вообще, с чего ты взял, что информация, которую эта девушка предоставила, достоверная? Может, ей лет шестьдесят!

– Обманывать нет никакого смысла. В клуб попадают исключительно по рекомендации того, кто в нем состоит.

– Хочешь сказать, что в нем напрочь отсутствуют козлы, сучки, стервы и извращенцы?

– Этого я не могу знать. Но будь я одним из таких, то мне бы нафиг не нужно было членство в клубе для неудачников.

– А! Значит, это клуб для неудачников, – смеюсь я.

– Ну, в какой-то степени, да, – спокойно и даже опечалено отвечает мне Игорь. – Наверное, тебе сложно понять всё это. Нужно просто попробовать и тогда станет ясно, что к чему.

– И зачем мне это?

– Потому что ты одинока, Аврора.

Игорь не предполагает, а констатирует.

– С чего ты взял? – пытаюсь улыбнуться, но выходит очень глупо, уверена. – У меня много друзей и знакомых, с которыми мы очень часто встречаемся то тут, то там…

– Если с ними ты дружишь так же, как и со мной, то ты одинока, милочка.

– Интересно, а что не так с нашей дружбой? И вообще, мы, кажется, обсуждали таинственную девушку под странным ником…

– Ты никогда не говоришь о себе, – перебивает меня Игорь голосом настолько ровным, что мне становится неуютно. Снова констатация факта и, надо признать, безошибочная. Он снова наливает текилу в свою стопку и резко выпивает. – Я не утверждаю, что это плохо, просто… Мы ведь с тобой с университета знакомы. Часто посещаем одни и те же мероприятия, вместе работаем, а по вечерам, когда во мне просыпается неумелый поваренок, ты учишь меня по FaceTime, как приготовить пасту или запечь курицу в духовке. Мы ведь друзья, верно?

– Конечно.

– Тогда почему ты такая закрытая? Знаешь, я, конечно, не великий знаток всех этих любовно-романтических тем, но точно знаю по себе, – выделяет он интонацией, – что недоступность никогда не будет хорошим попутчиком в становлении отношений между мужчиной и женщиной. Ладно со мной ты такая, но с другими! – восклицает он шепотом. – С теми, кто хочет пофлиртовать с тобой, попробовать построить…

– Не надо, – отрезаю я и делаю несколько глотков чая. Мне не хочется обижать его, но этот разговор явно ни к чему хорошему не приведет. – Я такая, какая есть. Если тебя что-то не устраивает…

– Дело то не в этом, Аврора! – Игорь смеется, а я снова недоумеваю. Паста в горло не лезет, а чай кажется терпким на вкус. – Я просто хочу, чтобы ты была счастлива.

– Так я и счастлива, Игорь.

– Не думаю.

– О, ну, конечно! Тебе ведь виднее!

– Представь себе. Я каждый божий день вижу тебя: красивую, добрую, внимательную, эффектную, как крылышки самой разноцветной бабочки. Когда ты мимо мужиков проходишь, они шеи свои сворачивают и мысленно, в тайне от своих жен и девушек, тра…

– Прекрати, ладно! Хватит тебе уже пить! Несешь какую-то ерунду.

– Я не лезу к тебе с вопросами, хотя, поверь, их умопомрачительно много. Но мне очень, очень, очень хочется, чтобы ты немного отпустила то, что… Что заставляет тебя сжиматься постоянно. Я точно знаю… – Игорь замолкает и долго смотрит в мои глаза. Он уже пьян. И это неудивительно, ведь алкоголь в его крови редкое явление.

– Что?

– Твое сердце разбито. Поэтому, вот. Держи.

Он с трудом вытаскивает свой сотовый из кожаного чехла и достает маленькую спрятанную за заднюю крышку бумажку.

– Что это?

– Своего рода пригласительное в «Клуб разбитых сердец».

– Здесь просто цифры, – вздыхаю я. – Дорогой, давай я вызову нам такси и мы поедем по домам? Думаю, тебе уже хватит пить. Да и погода гляди какая…

– Эти цифры ты введешь, когда будешь регистрироваться, – продолжает Игорь, не слыша меня. – В приложении сразу появится графа, что ты пришла в клуб от меня. – Видя мое недовольство, он опускает свою ладонь на мою руку и шепотом говорит: – Тебе это нужно, поверь мне. Я тебя очень люблю и ценю и не стал бы всучивать какую-то туфту. Ты особенная, Аврора. Просто попробуй.

Он пьян. А с людьми в таком состоянии нужно быть паинькой и соглашаться с любым предложением, только чтобы не прилипали ещё сильнее.

– Хорошо, – киваю я с улыбкой и прячу кусочек бумажки с напечатанными цифрами в карман джинсов. – Я сейчас схожу в дамскую комнату, а потом мы поедем домой, идет?

– Так и быть. А по дороге я расскажу тебе о ДЖО300. У нее такой волшебный голос!

– Жду не дождусь.

– Если бы ты только слышала её голос!

И зачем я только согласилась приехать сюда? Неужели не могла найти правдоподобную отмазку? Ведь чувствовала, что ничем хорошим эта посиделка не закончится.

Я не хочу, чтобы дистанция в наших с Игорем отношениях нарушилась. Мы с ним не обсуждаем личную жизнь друг друга. Это негласное правило образовалось само по себе и никогда не нарушалось. Мы не ворошим прошлое, не хватаемся за лопаты и не пытаемся откопать то, что зарыто глубоко и навсегда. Для меня такие условия очень удобны: меньше знаешь – крепче спишь. А чем меньше знаю я о человеке, тем невозможнее моя привязанность к нему.

В дамской комнате я провожу минут пять и всё это время просто смотрю на свое отражение в прямоугольном зеркале.

«Я каждый божий день вижу тебя: красивую, добрую, внимательную, эффектную, как крылышки самой разноцветной бабочки».

Интересно, сказал бы Игорь эти красивые слова, увидь он меня брюнеткой с густой и непослушной копной до плеч? Я давно свыклась со своим новым цветом волос и многие мои знакомые уверены, что холодный оттенок блонда дан мне природой. Очень сомневаюсь, что моя былая несуразность вызвала бы в нем столько же восхищения, сколь этот камуфляж, с которым мы уже породнились.

Машина. Моя разбитая и требующая ремонта машина. Мысли о ней обрушиваются к самым ногам и делают их тяжелыми. Мне двадцать четыре года, я взрослая девочка и вполне способна решить эту проблему, но почему-то уверенность моя, которая всегда настолько напускная и фальшивая, что тошно становится, – даже она сейчас трещит по швам.

Решив обдумать дальнейшие действия завтра, ведь утро вечера определенно мудренее, я выхожу из дамской комнаты и случайно задеваю плечом человека, громко разговаривающего по телефону. Мне неловко, хотя он и сам виноват. Нашел место, где остановиться и поорать на кого-то.