твоей биографии остаётся лишь одна заочная благодарность.

Ну, и чтобы два раза не вставать — наваливается на меня странный студенческий праздник. День сентиментальности. Будет день, будет и пища.

Извините, если кого обидел.

25 января 2012

История, чтобы два раза не вставать

Я принялся рассматривать мороз из окна.

Из окна мороз выглядит гораздо лучше.

Прочитал статью Ваганова о гибели черновиков. Ваганов — хороший, а статья путаная и бестолковая.

Кстати, нет ли среди вас человека, живущего в Калуге?

И, чтобы два раза не вставать, вот традиционный текст сегодняшнего дня. Это конец одного рассказа, который я давным-давно написал для своих друзей, и с каждым годом он, увы, становится всё актуальнее.

…Он обернулся и посмотрел на нас. Мы молча вышли вон, на широкие ступени перед факультетом, между двух памятников, один из которых был Лебедеву, а второй я никак не мог запомнить кому.

На улице стояла жуткая январская темень.

Праздник кончался, наш персональный праздник. Это всегда был, после новогоднего оливье, конечно, самый частный праздник, не казённый юбилей, не обременительное послушание дня рождения, не страшные и странные поздравления любимых с годовщиной мук пресвитера Валентина, которому не то отрезали голову, не то задавили в жуткой и кромешной давке бунта. Это был и есть праздник равных, тех поколений, что рядами валятся в былое, в лыжных курточках щенята — смерти ни одной. То, что ты уже летишь, роднит с тем, что только на гребне, за партой, у доски. И вот ты как пёс облезлый, смотришь в окно — неизвестно кто из списка на манер светлейшего князя, останется среди нас последним лицеистом, мы толсты и лысы, могилы друзей по всему миру включая антиподов, Миша, Володя, Серёжа, метель и ветер, время заносит нас песком, рты наши набиты ватой ненужных слов, глаза залиты, увы, не водкой, а солёной водой, мы как римляне после Одоакра, что видели два мира — до и после и ни один из них не лучше. Голос классика шепчет, что в Москве один Университет, и мы готовы согласиться с неприятным персонажем — один ведь, один, другому не бысти, а всё самое главное записано в огромной книге мёртвой девушки у входа, что страдала дальнозоркостью, там, в каменной зачётке на девичьем колене записано всё — наши отметки и судьбы, но быть тому или не быть, решает не она, а её приятель, стоящий поодаль, потому что на всякое центростремительное находится центробежное. Чётвёртый Рим уже приютил весь выпуск, а век железный намертво вколотил свои сваи в нашу жизнь, проколол время стальными скрепками, а мы пытаемся нарастить на них своё слабое мясо, а они в ответ лишь ржавеют. Только навсегда над нами гудит в промозглом ветру жестяная звезда Ленинских гор, спрятана она в лавровых кустах, кусты — среди облаков, а облака так высоко, что звезду не снять, листву не сорвать, прошлого не забыть, холодит наше прошлое мрамор цокольных этажей, стоит в ушах грохот дубовых парт, рябят ярусы аудиторий, и в прошлое не вернуться.

«С праздником, с праздником, — шептал я спотыкаясь, поскальзываясь на тёмной дорожке и боясь отстать от своих товарищей. — С нашим пронзительным и беззащитным праздником».

Извините, если кого обидел.

25 января 2012

История, чтобы два раза не вставать, про ответы на вопросы и

Заглянул на http://www.formspring.me/berezin и честно поговорил с моим народом.

— А вообще — не настал ли литературе пидзец? О чем говорить?

— Всенепремено настал.

Но только ведь, пока не исчезло человечество, ничего просто так не исчезает — искусство верховой езды (которым владел раньше всякий, хоть и в разной степени) сохранилось в специальных школах, искусство фехтования тоже где-то существует.

Сочинение историй будет происходить все равно.

Просто платить за это не будут, как особо и не платили до Пушкина.

Разве можно было наняться в придворные сценаристы и комики.

А говорить можно обо всём. О чём угодно можно говорить.

— Что для вас идеальная литература?

— Идеальная литература для меня тот вид человеческих занятий, что позволяет приближаться к читателю в общении и, одновременно, не потакать ему.

Это довольно легко сделать, но именно в идеальном варианте к этому прилагается некоторый пансион.

— Рождество, Ханука, солнцестояние, день рождения Хампфри Богарта — что вы празднуете в эти дни?

— К несчастью обнаружил этот вопрос в момент, когда пристало праздновать Татьянин день. Оттого отвечать правду неловко.

На Рождество я стоял в одном из соборов города моего имени со свечкой в руках.

А вот Богарта я бы тоже помянул, хорошо, что вы напомнили. У меня всё есть мечта написать роман про послевоенный СССР, где герои бы были, что твой Хампфри Богарт, только в крестах и нашивках.

***

— Вы будете участвовать в шествии против Путина?

— Как не пойти? Меня часто об этом спрашивают, и ответ у меня давно заготовлен.

Я ведь хожу на все митинги, на "Русский марш" и молитвенные стояния.

Это моя настоятельная душевная необходимость — быть там с моим народом, где мой народ к несчастью.

Я всё наблюдаю и всё записываю в специальную книжечку, на которой написано "ПРАВДА".

Одно во мне внушает тревогу — теперь я переехал, и мне сложно ходить в булочную Волконского через Триумфальную площадь — а ведь когда я ходил туда-сюда, а обратно — с батоном, все принимали меня за своего, и ОМОН и милиция.[1] Теперь же, кажется, митинги 31 числа придётся исключить из расписания.

Так я на обоих зимних пикниках "Афиши" присутствовал, обязательное же дело. Многому был свидетелем, как и положено по профессиональному статусу. Отрада в том, что на последний митинг, оказалось, что у меня ходит трамвай — прямо-таки от подъезда до трибуны. Это ли не чудно?

***

— А не врете? Про правду-то?

— Русский писатель не врёт. Его слово крепко, как сталь и гранит.

— Купили себе Айпэд?

— Нет, его мне подарил один очень хороший человек.

— Простите заранее за необычный может быть вопрос. У вас никогда не возникало желания коллекционировать кукол? Ни в коем случае вопрос не с подвохом, просто наткнулась на интернет-магазин, удивилась ценам, потом подумала, а почему бы и нет… это красивл…

— Чудесный вопрос! Это желание у меня возникает всякий раз, когда интернет-магазин кукол заплатит мне много-много денег. Я даже был