в 22–00. Егоров прихватил с собой патологоанатома Федорова. Узнав о смерти Жданова, в санаторий немедленно прибыли Кузнецов, Вознесенский Попков, знакомые фигуры, будущие фигуранты ленинградского дела. Вместо того, чтобы забрать тело Жданова в Москву, они его вскрыли в ванной комнате. Зачем такая спешка? Это было уже ночью. Видимо, в ванной комнате была очень тусклая лампа.

Скорее всего, это делалось для того, чтобы глаза врачей и в частности Тимашук не сумели заметить инфаркт или других странностей. Тимашук присутствовала на вскрытии. Но только в самом начале. Видимо, уже было поздно и в неудобной ванной комнате всем разместиться было трудно. Это вынудило ее уйти спать. Кроме Федорова никто из присутствующих в патологической анатомии не понимал. По правилам МГБ, на вскрытиях членов ПБ должны были присутствовать 2 офицера МГБ, которые не должны знать друг друга для обеспечения объективности процедуры. Кто были те офицеры, остается неясным? Но, видимо, протокол вскрытия не убедил Тимашук. Она заподозрила сговор.

Ситуация с интерпретацией результатов вскрытия тоже выглядит достаточно странно. Акт вскрытия написал Федоров. В нем имелось»… описание обнаруженных на сердце Жданова свежих и застарелых рубцов, свидетельствовавших о нескольких перенесенных им инфарктах». Кроме того, по словам Костырченко, заключение содержало массу неопределенных и туманных формулировок — («некротические очажки», «фокусы некроза», «очаги миомаляции» и т. п.). Скорее всего, цель этих невнятных формулировок — скрыть острый инфаркт и возможно застарелые инфаркты. То есть на вскрытии оказалось, что Жданов за несколько дней до этого перенес уже инфаркт. Пришлось Виноградову надавить на другой консилиум, чтобы тот дал такое заключение, которое можно было бы трактовать и так и этак.

Подписали сообщение начальник Лечебно-санитарного управления Кремля профессор Егоров, действительный член Академии медицинских наук профессор Виноградов, член-корреспондент Академии медицинских наук профессор Василенко, кандидат медицинских наук Федоров и заслуженный врач РСФСР Майоров.

Свое заключение Федорову пришлось составлять под неусыпным оком Егорова, по каковой причине обнаруженные рубцы на сердце, свежие и застарелые, были квалифицированы весьма расплывчато: некротические очажки, фокусы некроза, очаги миомаляции. Миомаляцией называют расплавление отмерших участков миокарда, то есть, сердечной мышцы. Птичий язык употребили с целью замаскировать избежать упоминания термина инфаркт миокарда. Так или иначе, но патолого-анатомическое вскрытие, сделанное врачом А.Н. Федоровым, и анализ кардиограмм, проведенный профессором В.Е. Незлиным, подтвердили диагноз Тимашук.

Анатомический препарат сердца Жданова в тот же день самолетом доставили в Москву, где под председательством Егорова состоялся заочный консилиум: Виноградов, Зеленин, Этингер, Незлин, Марков. Перечисленные светила тоже не заметили инфарктов.

Все эти хитрости также «не заметили» и участники организованного 31 августа в Москве консилиума, в котором участвовали профессора В. Н. Виноградов, В. Ф. Зеленин, А. М. Марков, В. Е. Незлин, Я.Г. Этингер и П. И. Егоров. Выглядит очень странным, что консилиум состоялся в тот же день, когда состоялось вскрытие (NB! До того, как были приготовлены гистологические препараты). Интересно, что большинство членов консилиума больного в глаза не видело.

Ознакомившись с соответствующей клинической и патолого-анатомической документацией (это в день то смерти, хотя известно, сколько времени занимает изготовление гистологических препаратов!!!), а также с анатомическим препаратом сердца покойного, доставленным с Валдая на самолете, они, оставаясь верными принципам корпоративной солидарности, подтвердили правильность официального диагноза, Сообщение о причине смерти Жданова было следующим: «В течение многих лет тов. Жданов А.А. страдал болезнью высокого кровяного давления, осложнившейся тяжелым атеросклерозом, особенно в сосудах, питающих сердце. В последние годы у него были приступы грудной жабы, а затем появились припадки сердечной астмы. Смерть последовала от паралича болезненно измененного сердца при явлениях острого отека легких».

На заочном консилиуме профессора и врачи, «оставаясь, по словам Г. Костырченко, верными принципам корпоративной солидарности», подтвердили правильность выводов профессоров кремлевской больницы. В конце концов, врачей тоже можно понять: больному уже не поможешь, а с коллегами дальше жить да работать… Поэтому в патолого-анатомическом заключении вместо рубцов — следов перенесенных (и, значит, незамеченных — С.М.) инфарктов, фигурируют слова: «фокусы некроза», «некротические очажки», «очаги миомализации (С.М.: очаги повреждения сердечной мышцы)».

Виноградов на вскрытии не присутствовал, что также было нарушением. Протокол писала массажистка Туркина. По мнению дежурной сестры Паниной, которую по указанию Берия допросили 13 марта 1953 г., такой порядок был нарушением инструкции.

Мало вероятно, что вскрытие Жданова состоялось в ванной комнате по халатности. Скорее всего, надо было скрыть халатность врачей и наличие инфаркта или… отравление. Значит, врачей прикрывали и тогда академик Виноградов действительно участник заговора, либо это что-то другое. Кто способствовал разрешению вскрывать тело Жданова в ванной комнате, нарушая все инструкции, остается загадкой. Скорее всего, Поскрёбышев по просьбе Власика, который покрывал Егорова. Врачебная корпоративная солидарность заставила Егорова организовать дело так, чтобы скрыть ошибки врачей и их халатность.

Далее. По заведенным в то время правилам при вскрытии тела члена Политбюро обязан быть и представитель Политбюро, которому патологоанатом был обязан объяснить причины смерти. Таким представителем на Валдай вылетел секретарь ЦК А.А. Кузнецов. Мало того, хотя их никто не звал, но вместе с Кузнецовым на вскрытии присутствовали Вознесенский и Попков (все они члены Ленинградской группы). Причем Вознесенский прибыл на Валдай ещё до смерти Жданова перед Егоровым.

По утверждению Брента и Наумова, будто бы Сталин лично разрешал членам ЦК выезд из Москвы, но тут бумаг не оберешься, только контролировать командировки. Если принять бездоказательную версию Брента и Наумова, то Сталин должен бы был дать разрешение на поездку всем троим, но, думаю, что он не давал, так как был занят последствиями сессии ВАСХНИЛ. Ну не может один человек следить, как его подчиненные ходят в туалет. Зачем ему тратить свое драгоценное время. Более того, никаких свидетельств о загруженности Сталина телефонными звонками о выезде нет. Нет и документов с визами или разрешениями Сталина на заявлениях членов ПБ и секретарей ЦК о командировках. Маловероятно, что троица прибыла просто так.

Тут может быть несколько вариантов. Либо все они со Ждановым состояли в Ленинградской группе, либо кто-то сказал, что вскрытие Жданова может пролить свет на некое преступление. Скорее всего, члены ленинградской группы хотели скрыть плохое лечение Жданова. Если Жданов был лидером ленинградской группы, то, возможно троица собралась для решения вопроса о том, кто будет главным после Жданова.

БЫЛ ЛИ ИНФАРКТ У ЖДАНОВА?

Но был ли инфаркт? Если был, то когда он развился?

Тимашук сделала кардиограмму и определила: инфаркт миокарда передней стенки левого желудочка. Арестованный в 1953 г. врач-терапевт Майоров на одном из допросов показал: «Вместе с Егоровым (начальник Лечсанупра Кремля. — А.М.), Виноградовым, Василенко 28 августа прилетела врач-кардиографист Тимашук.