умолять: “Снимите, снимите ее с меня!”

Возможно, я бы даже помогла ему в таком случае. Но только после того, как змея его укусит, конечно. 

Не упускать же такое развлечение и не пропадать украденному волосу зря.

— Убери ее немедленно, Медея! — стальным голосом приказал отец.

К Лайтвуду ни он, ни матушка, приближаться не спешили. Разумеется, ни один темный не будет вмешиваться в работу проклятья, которое наложил другой темный. Во-первых, даже у темных есть понятия об этике. Во-вторых… мало ли, на что можно нарваться.

О себе ведь думать тоже надо, и лучше бы в первую очередь.

— Не могу, батюшка, — потупив взгляд, ответила я. — Магия вышла из-под контроля. 

Это я услышала в АТаС от какого-то светлого, который случайно разнес половину холла, когда украшал его к зимним праздникам. 

И решила взять на вооружение. 

“Магия вышла из-под контроля”, — а какие ко мне претензии?

— Медея! — рыкнул батюшка. — Немедленно!

Вот почему он никогда мне не верит?

В этот момент в холле зазвучал топот, двери распахнулись, и в столовую ввалился отряд светлых с сияющими белыми боевыми (ах, простите, защитными) заклинаниями наизготовку.

Вслед за ними вбежал держащийся за голову Ренфилд, с трагическим воем:

— По помытому! 

В дверях светлые остановились.

— Л-л-лорд Лайтвуд! — прозаикался стоящий впереди светлый, бледный и испуганный, с наметившимися над верхней губой усами. — Рядом с вами… темная магия… Триединый!

Кажется, он готов был упасть в обморок. 

Остальные опасливо озирались вокруг.

Ну конечно. 

Должно быть, мое проклятье активировало какую-то хитрую защиту, которая стояла на Лайтвуде, и его охрана, положенная Верховному светлых, которая до этого мирно паслась (в смысле, ждала), за воротами особняка, ввалилась внутрь.

На то, чтобы прибежать, им смелости хватило. А вот дальше…

Представляю, какую картину они увидели.

Неподвижный Лайтвуд, на плече которого мирно лежит поблескивающая ртутными боками черная мамба. 

Мой отец, Верховный темных, Его Темнейшество, в парадной мантии с красной подкладкой, сжавщий кулаки от злости.

Моя матушка, от которой родители сыновьям советуют держаться подальше.

И… я. 

Хм, кажется вон тот, что справа, одновременно учился со мной в АТаС. Судя по тому, как он побледнел до синевы и затрясся, он меня тоже вспомнил. 

— Произошло недоразумение, — объяснил отец. — Это не нарушение пакта о ненападении между темными и светлыми, а хм… — Он задумался. — Магия моей дочери вышла из-под контроля.

Быстро схватывает. Настоящий темный!

— Л-л-лорд Лайтвуд! — воскликнул один из светлых. — Это же… змея у вас на плече!

Я довольно улыбнулась.

Да, так и есть. И — светлый об этом не знал, наверное, — змея, черная мамба, была смертельно опасной и агрессивной. Я разбиралась в змеях довольно неплохо, потому что увлекалась ядами, когда была подростком. 

Интересно все-таки, как так вышло что Лайтвуд боится именно черной мамбы?

Может, мое проклятье сработало как-то не так?

Да нет, быть не может. Та светлая, на которой я пробовала это проклятье в первый раз, пару часов билась в истерике, увидев письмо об отчислении из АТаС. В этот раз оно тоже должно было сработать.

Лайтвуд должен быть в ужасе!

— Ваше Светлейшество! — светлые самоотверженно и глупо рванули вперед, на выручку, но Лайтвуд остановил его коротким взмахом руки. 

— Держитесь подальше. Эта змея ядовита.

Испуганным он не выглядел. Смотрел на змею, которая уже успела сползти с плеча немного вниз и устроиться у него на груди серебристой цепью. Ядовитая, смертносная. Один укус в шею — и смерть наступит неминуемо через пару десятков минут.

Если не ввести противоядие, конечно. Оно у меня было, но…

Я еще не решила, использовать ли его.

Пускай Лайтвуд умоляет, пускай говорит, что все было ошибкой, что он никогда-никогда на мне не женится. И тогда, может быть…

Я блаженно зажмурилась, предвкушая триумф.

Вот и на вас нашлась управа, лорд Лайтвуд.

Змея, до этого ползающая по груди Лайтвуда, вдруг поднял голову и уставилась ему в лицо. 

Зашипела, открыв черную изнутри смертоносную пасть. 

Напряглась, готовясь к атаке.

Вот так, еще немного.

Лайтвуд поднял руку, змея зашипела снова. 

Конечно, со змеями нельзя так, они ведь пугаются таких жестов и потому — могут укусить.

Но того-то мне и надо!

Давай, Лайтвуд. 

Он поднес руку к голове змеи и кончиком указательного пальца поскреб ее макушку.

Змея, секунду назад шипящая, захлопнула пасть и замерла, а потом вдруг бросилась вперед. 

— О нет! Она его укусила! — трагически воскликнула я. — Как жаль! Лорд Лайтвуд! Я не хотела… — увидев, что происходит на самом деле, я осеклась. — Что?!

Проклятый! 

Змея не укусила Лайтвуда.

Она терлась о его щеку, как кошка, и время от времени ласково шипела. 

Дотронувшись до тела змеи рукой, Лайтвуд позволил ей обмотаться вокруг предплечья и поднес к лицу. 

Улыбнулся, глядя в черные глазки-пуговки одного из самых смертоносных существ в мире. 

— Какой чудесный свадебный подарок, мисс Медея! Я бесконечно тронут!

Он снова почесал змею… я бы назвала это "за ушком", если бы у нее были уши.

Улыбка Лайтвуда смотрелась до странного искренне. 

Что?!

Это же черная мамба, а не ручной котенок! Он ослеп?!

Оглянувшись на светлых, я увидела у них на лицах такой же шок, как испытывала сама. 

Ну слава Проклятому, я не сошла с ума по крайней мере. Но что, провались тут все, творит этот светлый?! Что ему от меня надо?! Стало... страшно. До липкого ужаса. Я ощутила... безысходность. Отчаянье. 

Продолжая гладить змею, Лайтвуд обернулся на меня с ухмылкой. 

Вдруг мама громко всхлипнула и закрыла лицо руками. Совсем не изящно, как всегда, а как-то очень... по-человечески.  

— Моника! — подлетел к ней обеспокоенный отец. — Что с тобой? Ты в порядке?

— Ах! — всхлипнула мама, тряхнув головой. На самом деле плачет?! — Наша малышка наконец-то нашла того единственного, кто испортит ей жизнь, украдет лучшие годы и отравит существование! Это так... трогательно.

Преодолев секундное замешательство, я обернулась к Лайтвуду. Тот невозмутимо поглаживал кончиками пальцев серебристую черную мамбу, обвившуюся вокруг его руки. Улыбался, удивительно мягко. Странно. Это было не постное лицо светлого, а настоящая улыбка. 

Мерзость.

Мерзость?..

Да что он так уставился на эту змею?!

Ну меня так не смотрел.

Стоп. 

А мне какое дело? Я же не хочу, чтобы он на меня смотрел! Так или не так — неважно!

Я открыла рот и тут же его закрыла. В груди происходило… что-то странное. Я такого никогда не чувствовала. Пока я смотрела на Лайтвуда, на то, как он гладит змею, я чувствовала… подходящих слов подобрать не выходило.

Ярость? Отвращение? Неприязнь? Хоть немного!

Намного больше это было похоже на… нежность?..

Проклятый побери!

Я поморщилась и встряхнулась, пытаясь сбросить с себя даже мысли о таком.

Это же — и до любви недалеко. Какое унижение.

Нужно взять себя в руки, я же темная! Мой ум — вот, чем я должна руководствоваться. Ум, холодный расчет и священный эгоизм.

Это