Она задрала подбородок:

– Ничего подобного делать я не собираюсь. Ты получишь развод, Джек. Что касается меня, то чем скорее, тем лучше.

На него навалилась такая тяжесть, что грудь готова была разорваться. Она обещает сделать то, чего он хочет. Тогда почему эта тяжесть?

Он выругался и снова сел.

У Каро глаза полезли на лоб.

– Что с тобой?

– Хочу допить кофе и доесть торт. Сядь, Каро.

– Послушай, Джек! Я…

– Не легко было снова с тобой встретиться.

Она замолчала, по глазам было видно, что ей так же неловко и больно, как и ему.

Джека поразило, что эта женщина все еще вызывает у него бурю чувств. Выходит, напряженная работа последних пяти лет, чтобы забыть ее и повернуть свою жизнь в другое русло, не помогла, если достаточно одного слова или взгляда. Он этого не допустит.

– Ни с одной женщиной я не был так счастлив, как с тобой. – Он глотнул кофе. – И так же несчастлив. Я не собирался предаваться старым воспоминаниям. Я из-за этого… вспылил и сказал то, что сказал. Это низко. Прости.

Она наконец села:

– Но от этого не менее правдиво.

– Да нет. Совсем не правдиво, – сказал он, глядя на нее.

– Думаю, ты прав.

Она вдруг нахмурилась, посмотрела вбок и быстро что-то подобрала.

«Мои запонки!»

Джек чуть не выругался. Запонки, вероятно, выпали из портфеля, когда он вынимал документы. Она узнала коробочку! Еще бы. Это ее свадебный подарок ему, когда он сказал, что не хотел бы носить кольцо. Запонки были светлого золота с вкраплением сапфиров. Она еще сказала, что сапфиры почти такого же цвета, как и его глаза. Он очень ими дорожил.

Он бросил взгляд на ее левую руку, и внутри все сжалось – она больше не носит обручального кольца.

Не говоря ни слова, она отдала ему коробочку:

– Тебе следует быть поаккуратнее, когда вынимаешь вещи из сумки.

Он сунул коробочку обратно в портфель:

– Расскажи мне о своей проблеме. – Он делает это не для того, чтобы получить ее подпись на документах о разводе, но, если он ей поможет, он закончит их общение более мирным образом. – А… да, я даю слово, что никогда, ни одной живой душе не расскажу то, что ты мне сообщишь, если только ты сама не дашь мне разрешения.

Она сверлила его взглядом, словно решая, доверять ли ему или нет.

– Ты не веришь моему слову?

– Если ты хочешь мне отомстить, то сведения, которые я тебе сообщу, дают тебе возможность это сделать.

Мстить он не хочет. Никогда не хотел. Он просто хочет жить дальше своей жизнью.

И еще поцеловать ее.

Джек замер. Глупость какая! Он решительно отбросил эту мысль и связанные с этим картинки.

– У меня нет никакого желания навредить тебе, Каро. Надеюсь, что тебя ждет долгая и счастливая жизнь. Тебе будет спокойнее, если я не попрошу подписывать документы на развод, пока не закончу с твоей проблемой?

Она наклонилась вперед:

– Почему тебе сейчас так важен развод?

– Я хочу заново жениться.

Она побледнела и застыла:

– Понимаю.

Но она не понимала. Дело не в том, что он не имеет в виду определенную женщину, но он не стал ничего уточнять – пусть думает то, что подумала. Давно пора оборвать последнюю нить, которая связывает его с Каро. Почему он раньше этого не сделал? Но он был занят, организовывал свое агентство. Сейчас он преуспевает, он – сам себя сделал. И пришло время распрощаться с прошлым.

Если Каро подумала, что он снова влюбился, то это и к лучшему, это увеличит расстояние между ними.

– Что ж… – Она положила ногу на ногу. – Желаю тебе всего хорошего, Джек.

Почему-то ее слова были ему неприятны.

– Расскажи мне о твоем деле.

Он откусил от кусочка торта, который так и таял во рту, и посмотрел на нее, но она молчала.

– На самом деле вкусно.

Каро улыбнулась и самодовольно произнесла:

– Знаю.

Эта улыбка… у него стянуло грудь.

– Я теперь директор в «Верту», отделе аукционного дома Ричардсона, где продаются изделия из серебра и прикладного искусства, – уже серьезно сказала она.

Ему это было известно. А ведь когда они поженились, Каро была всего лишь младшим администратором в аукционном доме.

– Вчера я положила в сейф отца очень ценную табакерку, чтобы сегодня утром показать ее клиенту.

– Это обычная процедура?

Каро изящным движением повела плечом:

– Когда особо важные покупатели просят об этом, то аукционный дом Ричардсона всегда рад оказать им услугу.

– Понятно.

– Когда я сегодня утром пришла забрать табакерку, то ее в сейфе не оказалось.

Джек отставил пустую тарелку:

– Я весь внимание.

– Я сама положила табакерку в сейф до чтения отцовского завещания.

– И где это происходило?

– В кабинете отца – в той же комнате, где находится сейф.

Он помнил этот кабинет.

– Продолжай.

Каро выглядела вполне спокойной, но вертела тонкий золотой браслет на запястье – явный признак волнения.

– То, что я единственная наследница, стало большим потрясением и для меня, и для Барбары.

Он поднял бровь:

– Твой отец и Барбара все это время были женаты?

– Да. И она его любила.

Джек не был в этом абсолютно уверен, но промолчал.

– Когда Барбара ушла к себе, то адвокат передал мне вот это письмо от отца. – Каро встала, вынула письмо из сумочки и отдала Джеку. – Хочешь еще торта?

Он отрицательно помотал головой и прочитал письмо. Затем сложил и задумчиво похлопал им по колену:

– Твой отец считал, что она его обкрадывала.

Зная Роланда Филдинга, можно представить его скупость. В какие долги влезла очаровательная молодая жена, чтобы рисковать быть уличенной в воровстве драгоценностей?

– Он ошибался. Это не Барбара потихоньку брала кое-что из ценных вещей. Это Пол.

– Пол до сих пор работает?

– Отец не любил что-либо менять в своей жизни. – Сказать «что-либо» – не сказать ничего. – Пол тоже боится перемен. Его пугает мысль уйти на покой. – Каро продолжала крутить на руке браслет. – Он и Барбара никогда не питали друг к другу теплых чувств.

– И ты рассказываешь мне это, потому что…