И он замолчал, стал шевелить губами, печатая. Таня отвернулась.

Было начало мая, но погода стояла необычайно — тем более для Питера — теплая и солнечная. Таня сперва было тоже нырнула в телефон, но там ничего интересного не нашла, и она просто стала смотреть в окно, на проносящиеся мимо здания, залитые солнцем.

И все было бы вроде как хорошо, и она даже расслабилась поначалу, но потом легкое и смутное беспокойство появилось в ее голове. Она присмотрелась и поняла. Торопливо полезла в телефон, открыла карту… Они ехали не в Пулково.

— Мы по пути куда-то заедем? — спросила она. Получилось так нервно, что она сама почувствовала напряжение.

— Нет, — не отрываясь от телефона ответил Дима. Промотал что-то в телефоне пару раз и добавил. — Мы сразу на аэродром.

— Аэродром в другой стороне, — сказала Таня строго, и Дима наконец посмотрел на нее.

Посмотрел удивленно, непонимающе. Потом усмехнулся:

— Ты про Пулково что ли? Пулково — это аэропорт. Меня туда… Сложно мне там сесть было бы. Мы на аэродром едем. В Лисий… — он провел по кончику своего носа несколько раз указательным пальцем, — …Нос. Он на севере, посмотри по карте. «Горская» называется.

«Дура», — подумала Таня и почувствовала, что начинает краснеть.

— Ты думала я тебя на такси в лес повезу и мучить буду? Не надейся. Тебе еще ролик сдавать Инге, светлому доброму человеку.

— Прости, я что-то…

Дима посерьезнел и вздохнул:

— Спать тебе надо больше. От недосыпа все тревоги, — сказал он, покивал сам своим словам и вновь погрузился в телефон.

Обиженным он не выглядел, но и говорить — больше не говорил. Таня тоже молчала, потому что была смущена.

* * *

Доехали они, по ощущениям, за час — Таня не засекала точно. Сперва ехали в городе, потом за городом, потом через какой-то поселок, выехали из него и приехали к шлагбауму: дальше машину не пустили.

Таня почувствовала сильное разочарование. Будка у шлагбаума и белое здание вдалеке были самыми яркими признаками цивилизации тут. Слева лес, справа широченное поле, за которым был тоже лес. Даже стоянки нет. На полосе, мимо которой они прошли (Дима настоял и теперь вез ее розовый обклеенный стикерами чемоданчик и нес свою черную сумку) были, конечно, самолеты, но какие-то неказистые, словно из старых фильмов про войну. Она, как ей показалось, узнала даже самолет Димы — стоял там похожий. Но и он уже не восхищал так, как на фото. Да и вообще, все тут скорее разочаровывало.

* * *

— Сходи в туалет, пока я буду самолет осматривать, — сказал Дима на полосе, чуть в стороне от какого-то работника аэропорта, слегка полноватого молодого парня в бежевой футболке и синем комбинезоне на подтяжках. — И не пей сейчас ничего. Я воды в кабину возьму, но лучше с ней аккуратнее. Мужику еще можно как-то в полете приспособится, а вот девчонкам…

Таня смутилась, но подумала, что он все правильно говорит. Еще и стесняется явно, рот растягивает, головой покачивает… И точно, Дима тут же продолжил чуть виновато:

— Ты прости, что я с тобой такие вещи обсуждаю. Просто, ну… Могут проблемки возникнуть. У меня — ладно дочка, она маленькая тогда еще была, так и жена однажды умудрилась… И то, там тоже кое-как справились. Все-таки друг друга не стесняемся. А тут… Может быть неловко.

Таня улыбнулась, немного покровительственно даже. Его смущение и извиняющиеся объяснения показались милыми.

— Все хорошо. Я скоро.

— Ага, давай. Потом сюда подходи.

— Есть, — не удержалась Таня и отдала ему шутя честь.

— К пуст… Ладно, — Дима махнул рукой и пошел торопливо вслед за механиком, к самолету, возле которого стояли их чемодан и сумка.

Туалет, да и все белое здание, внутри оказались весьма и весьма приличными. Из-за того, что кроме нескольких зданий и бетонной полосы тут были только лес и высокая некошеная трава, казалось, будто тут внутри все будет неопрятно, старо и грязно. Но нет, все было весьма прилично. Таня когда-то в офисе похуже работала.

Плохо было, что сушилка для рук оказалась старой, а бумажных полотенец не было. Таня поморщилась, подумала, что заставлять Диму ждать не стоит, и пошла на улицу, помахивая слегка мокрыми руками.

Но можно было не спешить. Когда Таня пришла, Дима только глянул мимоходом на нее и продолжил осматривать самолет с техником в комбинезоне. Ходил вокруг, куда-то заглядывал, что-то трогал бегло, причем, не только в районе двигателя: он весь самолет обошел. Иногда что-то говорил коротко механику, тот отвечал. Таня остановилась поодаль, чтобы не мешать, и слов не слышала. Но казалось по их лицам, пусть и серьезным, что разговор их неважный, скорее формальный, просто чтобы соблюсти какой-то ритуал. Или даже вообще, лишь чтобы не молчать.

Осмотр затягивался, а еще и ветер поднялся, стало зябко. Таня посмотрела на свою толстовку, которую приготовила в полет и оставила на стоящем у самолета чемодане. Захотела было пойти взять, но остановилась. Решила подождать минут пять, и если Дима не закончит, то тогда уже подойти, заодно спросить, про вылет.

Одно было хорошо: Дима выглядел как-то… привлекательно. На съемках и на всех встречах он был очень компетентным профессионалом и держался независимо. Но все время или немного дурашничал, или как-то отстранялся, особенно от Никиты. Сейчас же он был серьезен, вдумчив, полностью погружен в процесс. А еще — хоть и ничего такого особенного не говорил и не делал, наоборот, вроде бы наравне держался с механиком — но все равно, чувствовалась в нем какая-то властность. Это Таню даже завораживало немного.

Пяти минут не прошло. Дима остановился, что-то обговорил напоследок с работником, улыбнулся, пожал ему руку, прощаясь, бросил дружелюбно последнюю реплику и, повернувшись к Тане, подозвал ее жестом.

— Ты, наверное, толстовку.. — сказал он, убирая свою сумку в люк в основании хвоста. Не договорил, повернулся и увидел, что Таня сама берет ее, собираясь надеть. — А, ты уже… правильно. Ща, вещи брошу в багажник и полетим… скоро.

Он провел ее перед самолетом к другой стороне кабины и открыл дверь.

— Вот, сюда ногу ставь, — сказал он про небольшую подножку на стойке шасси. — Ага, да… И пристегивайся.

Кресло было хорошее, кожаное. Как в немного поддержанной, но еще весьма и весьма приличной машине. Ремень как в обычных самолетах. А вот дверца показалась какой-то… не хлипкой, а просто неоправданно легкой и тонкой. И еще в кабине было тесно, и такая близость к столь неказистой дверце немного настораживала. Если приятный в