Вмиг вся местность вокруг утонула в голубом сиянии.

Была одна древняя легенда.

Когда самый первый волшебник узнал, что скоро близится час его смерти, он заточил всю свою силу в небольшой сосуд, чтобы однажды кто-то достойный смог продолжить начатое им дело. Он не мог позволить столь прекрасному дару умереть вместе с ним самим, его колдовство должно было ещё послужить этому миру.

Но это ведь всего лишь легенда.

Магия — это хаос. Каждая частица силы стремилась уничтожить другую, и чем сильнее эта магия, тем больше ненависти в ней содержится. Исая, отдавший своё сердце перед смертью, относился к этой особенности философски. Он считал чудом, что из такой концентрации боли, злости и страдания может родиться нечто прекрасное. Он был слишком добр, этот первый волшебник, что со смирением всю свою жизнь нёс этот хаос в своей собственной груди.

Но что же может произойти, если обычный человек вдруг впитает в себя эту мощь?

Он станет монстром.

* * *

Прошло уже достаточно много времени, а Дариэль так и не пошёл следом за братом, отчего тот начал немного беспокоиться. Сначала он шёл просто медленно и в надежде, что его скоро догонят. Потом вовсе в растерянности остановился и стал вслушиваться в ожидании звука шагов. А потом на него напали.

Нечто мощное вдруг повалило Аарона на лопатки, наступило ботинком на грудь и приставило меч к горлу. Потом, спустя несколько секунд фокусировки зрения на загадочном «нечто», выяснилось, что им был какой-то бандит в лохмотьях и с платком, закрывающим половину лица.

— Не знаю, чего ты хочешь, но денег у меня отродясь не было, — с долей тоски заявил бедолага напавшему.

После этой фразы бандит убрал ногу с груди. «Да ладно, неужели сработало?»

— Аарон? — Неуверенно произнёс женский голос.

Голос был до боли знакомый и навевал воспоминания о тяжёлом детстве.

— Дангер?

В своём предположении парень не ошибся. Бандит оказался подругой детства, которая таскала им с братом из дома пирожки и на пару с Дариэлем отбивала Аарона от хулиганов. В последний раз они виделись пару лет назад, когда девушка внезапно заявила, что устала жить по правилам и делать вид, что она порядочная леди. После этого она ушла жить в леса. И, как оказалось, грабить путников на дороге.

Дангер стянула платок с лица и сердце парня вдруг болезненно сжалось от воспоминаний. Он ведь лишь полгода назад смирился с мыслью, что они больше не увидятся. Что больше не будет их традиционных посиделок возле костра, что они с Дариэлем больше не будут его запугивать страшными историями, от которых они потом все дружно не могли уснуть по пол ночи, что не с кем будет спорить, и что они с братом теперь остались только вдвоём.

Девушка протянула руку, чтобы помочь бывшему другу встать. Тот проигнорировал этот жест и поднялся сам, стараясь не смотреть в её сторону.

— Всё ещё обижен на меня?

— Ты нас бросила.

— Я не могла по-другому. Мои родители хотели выдать меня замуж за сына кузнеца и уже строили планы на пятерых внуков. Как минимум.

— Мы могли уйти вместе. Но ты даже не подумала об этом. Просто ушла. Даже ничего не сказала. Испарилась! Мы узнали только тогда, когда твоя мать прибежала в слезах спрашивать, что нам известно.

— У вас должна была быть нормальная жизнь. Ты хотел быть священником, Дар хотел завести нормальную семью, а я не хотела перечеркнуть вам все планы.

— И ты не дала даже шанса выбрать.

Дангер поджала губы и опустила взгляд. Почему этот дурак её не понимает? Она ведь поступила так, как будет лучше для всех. У неё — своя жизнь, ненормальная, у ребят — своя.

— А где Дар?

— По моему плану он должен был идти следом. В действительности, видимо, план не сработал.

Прогремел громкий взрыв, поваливший молодых людей на землю. «Зачем мне ноги, если я постоянно с них падаю?» — промелькнула мысль в уставшем сознании Аарона. Из-за ослепительно-яркого света они оба ненадолго потеряли ориентацию в пространстве.

Тяжёлые крылья демона со свистом рассекали воздух. От леса по периметру от взрыва остались лишь выжженные и поваленные остатки деревьев. Монстр метался по сторонам, ослепленный своей болью и ненавистью. Его сознание переполняли чужие воспоминания, эмоции и жажда крови. Все чувства вмиг обострились, как у животного. Казалось, если он прислушается, то сможет услышать биение сердце совы в лиге от него.

Виллем исчез почти сразу. Возможно он был мёртв, но где, в таком случае, его тело? А если сбежал… Что ж, ему хуже. Монстр его выследит. В конце концов, выследит и убьёт. Ведь Виллем был человеком, который заставил его открыть медальон и взглянуть на Сердце Исаи.

Это было мерзко. Это было отвратительно. Это было самое ужасное во всей вселенной чувство.

Венди тоже пропала. Её душа была привязана к магическому предмету, чью силу впитал в себя монстр, поглотив вместе с ней и дух девчонки.

Он не чувствовал жалости. Сострадание к другим существам теперь казалось чем-то из прошлой жизни, к которой он теперь отношения не имел. Теперь место сострадания заняла безграничная ярость, которой невозможно было сопротивляться.

— Дар! Ох ты ж…

Первым прибежал на шум Аарон и так и застыл с открытым ртом, перебирая в голове все известные ему ругательства, которые в своё время узнал от достающий его хулиганов.

— Это Дар? А говорят, что люди не меняются, — Дангер также растеряно встала рядом, смотря, как один из бывших лучших друзей мечется из стороны в сторону, как раненый зверь, воет, скулит, машет чёрными крыльями и роет огромными когтями землю.

— Я попробую с ним поговорить, — с пугающим ледяным спокойствием вдруг сказал Аарон, сжимая перед собой свои маленькие ладошки в кулаки, — а ты отбеги подальше и жди нас. Если не получится поговорить, просто… Уходи.

— Погоди, что ты собрался ему…

— Ты всё поняла? Если я говорю тебе бежать — беги. Повезёт — ещё увидимся.

— А ты уверен, что это хорошая идея?

— Нет. Ужасная.

И он шагнул вперёд, навстречу брату.

Глава 4

Когда они были ещё совсем детьми, Аарон вдруг заявил, что в будущем также посвятит жизнь служению в храме. Он каждый день видел, как к ним приходили больные и уставшие люди, которые не видели смысла жить дальше. Женщины, потерявшие детей, которые плакали на скамье в большом зале. Калеки, которые не могли обеспечить свою семью и считали себя обузой