– Это ведь хорошо, что лекарь? – подбодрила она нас.

– Замечательно! – радостно оскалился я.

– Т-так вышло, – аккуратно заключил Хонж. – И, как говорится, совет да любовь! Пора бы и по домам разойтись – ночь на дворе.

Ещё минуту назад он наверняка считал, будто совершил благое дело: выдал местную бедовую девицу за богатого идиота. Обхитрил дарга! Только вот бумага, в которой черным по белому было написано распоряжение короля о призыве на службу, вернула отца Хонда с небес на грешную землю. Я – лекарь. Лучший из выпускников своего года. Но кто же знал, что честолюбие сыграет со мной столь злую шутку?

Не успели мы отпраздновать окончание университета, как грянула война. Для обывателей столицы и близлежащих городов это слово пока мало значило, но западные земли уже обагрились первой кровью. Призыв на службу был внезапен. Нет, не так. Он шокировал. Он разрушил мою жизнь.

И, словно издеваясь, канцлер Моери сообщил мне, вручая уведомление, заверенное подписью Его Величества, что призывают лишь лучших. Да, бессрочно. Ибо мы все должны служить Родине, ведь дар наш обязывает… Много к чему обязывает. Но лекарям, окончившим учебу в последние три года, дана поблажка: они не будут служить на передовых позициях! А уж если успели обзавестись семьей, то жены обязаны ехать с ними, чтобы разделить все тяготы, как и положено.

И вот последний пункт добил меня окончательно.

Я выходил из канцелярии раздавленным, но не потерявшим надежды. Моя ненаглядная Элиза ждала в парке вместе со своей компаньонкой. Стоило увидеть её, как решил, что дела мои не так плохи: вместе мы преодолеем всё! Только вот она так не думала.

Выслушав меня, Элиза изменилась в лице, словно бы повзрослев на несколько лет разом: прежде невинный взгляд стал пристальным и холодным, манящие губы цвета спелой вишни капризно искривились, исчез с щек мягкий румянец…

– Хотите забрать меня на войну, Джеймс? – с новыми стальными нотками в голосе спросила моя возлюбленная. – В нищету и голод? По-вашему, там мне место?

– Элиза! – я не говорил, а молил её всем своим видом. – Никто не отправит нас на передовую! Мы будем жить где-то поодаль, и ваша жизнь не так уж изменится. Я сделаю всё…

– Ах, оставьте! – Она отступила и жестом позвала отошедшую к озеру компаньонку: – Марта! Куда ты запропастилась! Неужели я должна напоминать тебе о правилах хорошего тона? Незамужняя мисси наедине с массиром Ллойдом. Пристойно ли это?

– Я же, так вы же…– залепетала ничего не понимающая дама, беспомощно глядя то на меня, то на хозяйку. – Ваш жених…

– Да! – прервала ее Элиза. – В этом ты права, в обществе многие считают, что мы с Джеймсом вот-вот поженимся. Однако в свете новых обстоятельств…

Она стрельнула глазами в мою сторону и, набрав побольше воздуха в лёгкие, громко выдохнула, одновременно стягивая с руки, одетой в белую перчатку, кольцо. То самое, что приняла от меня тремя месяцами раньше.

– Я больше не могу носить это. И с вашей стороны было бесчестным дарить его мне. Боже, что теперь будут говорить люди?

Тогда я ещё не понимал, не верил в то, что происходило. Но она уже всё решила. Моя Элиза…

– Джеймс, только не нужно так на меня смотреть. Вы ведь понимаете, что мне нужно всё обдумать? Поговорить с отцом, да и просто прийти в себя. Вы ошеломили меня.

– Я понимаю! И дам вам столько времени, сколько потребуется! Оставьте кольцо…

– Нет! – Она едва не швырнула его мне в руки. Словно украшение внезапно стало проклятым и могло причинить ей вред одним нахождением в ее руках с тонкими длинными пальчиками. – Заберите. И до скорой встречи. Холодает, правда, Марта?

– Так и есть, мисси, – закивала ее компаньонка, пряча от меня взгляд. – Не стоит вам мёрзнуть с вашей-то чувствительностью к погодным условиям.

– Ты права, как всегда, – отозвалась Элиза и, уже отворачиваясь, попрощалась со мной, произнеся всего три слова: – До свидания, массир.

Не Джеймс. Больше она ни разу не назвала меня по имени. А спустя неделю я узнал, что отец отправил Элизу отдыхать на горячие источники, ведь она очень переживала из-за вынужденного разрыва помолвки.

– Господин Ллойд, – новоявленная супруга с силой дернула манжету моего рукава, – с вами точно всё в порядке?

С трудом возвращаясь из воспоминаний, я сконцентрировал взгляд на милой светловолосой девице, собирая в кучу мысли, так и норовившие разбежаться в стороны. Итак, еще вчера я хотел погибнуть, а сегодня женился! Прелесть какая…

– Дорогая… – с пафосом начал я и тут же осекся, позабыв имя той, с кем надлежало жить до самой кончины. Благо война быстро расставит всё на свои места, глядишь, и мучиться ей долго не придется.

– Софи, – заботливо подсказал отец Хонж, проскальзывая мимо вместе с переносной тумбой.

– Угу, – потерев лоб, задумчиво взглянул на недовольный прищур девицы и забыл, о чем хотел сказать. Из груди вырвался печальный вздох. Взял супругу за руку и слегка покрутил тыльную сторону ладошки, посмотрел на отблеск камешка в обручальном кольце. Красиво. Нахмурившись, припомнил ту, кому украшение предназначалось. Элиза…

Кто-то закашлялся, и я вздрогнул.

– Что ж, думаю, мы поладим, – проговорил тихо, все еще удерживая в своей руке длинные тонкие пальцы.

– Простите, дети мои, но церковь нужно запереть, – уже от двери окликнул нас отец Хонж. – Ещё раз поздравляю!

Я сжал зубы покрепче, кивнул.

Последние свечи были погашены мальчишками, и Софи, забрав свою руку из моей, блеснула глазами в темноте, как кошка. Я мотнул головой, присмотрелся, но она уже отвернулась. Подняв руку, споро перекрестился, решив заканчивать с утоплением горя в крепких напитках, и последовал за женой, чувствуя при этом жуткую жажду и, совсем немного, вину.

– Ну, будьте благословенны, дети, – напоследок сказал отец Хонж, после чего засеменил в сторону старых, но крепких домов. За ним последовала притихшая, постоянно зевающая толпа горожан, навязавших нам с Софи Эстерхаун сей скоропалительный брак.

Я стоял, глядя на несколько десяток удаляющихся спин, и никак не мог понять, что все произошедшее этой ночью – реальность.

– Вот так ночь, – тихо проговорила моя супруга.

Обернувшись, посмотрел на девицу. Она стояла, обняв себя за плечи, и тряслась всем телом, даже зубы иногда клацали, я слышал их стук.

Устало вздохнув, я стащил с себя пиджак, передал ей и сообщил:

– Уже завтра мне, а теперь и тебе, надлежит отправляться в Ривенхейм. Можно было бы отправиться прямо сейчас, раз нас ничто не держит, но вряд ли мы найдем извозчика в этот час. Да и отдохнуть перед дорогой не помешает, я не спал, кажется, целую вечность.

– Что же вы делали? – пролепетала Софи удивленно.

– Пил.

– Пил? – повторила она, щурясь. Еще несколько минут женушка рассматривала меня так, словно только что впервые увидела, затем запахнула мой пиджак поплотнее и заговорила громче, с яростными нотками в голосе: – Вы сказали “Пил”?! И сегодня?!