— Давай пока не будем даже допускать, что это маньяк, — поморщилась Александра.

— Но ведь здесь вариант, при котором подходит!

— Да. Но мне все равно кажется, что зацикливаться на маньяке — опасно, света белого не увидим.

Убийство казалось церемониальным — или его таким выставили. А разница огромна! В первом случае жертва была для убийцы не человеком, а объектом. Во втором случае убили именно Алену Чубарову, а потом уже попытались выставить ее смерть как охоту маньяка.

Людей испортил телевизор, однозначно. Все мнят себя криминальными гениями.

— Я, скорее, склоняюсь к выводу, что тут все произошло спонтанно, а арматуру уже использовали как подручное средство, — заметила Александра. — Маньяк все-таки действует более продуманно.

— Да, но он мог следить за ней и знать, что здесь хранится эта арматура. Тогда это уже подготовленное орудие убийства.

Вот и еще одно доказательство того, что они мыслят одинаково…

— Но это слишком непредсказуемое орудие убийства, — возразила ему Александра, как только что возражала самой себе. — Неизвестно, когда арматура понадобилась бы строителям, когда они решили бы ее забрать.

— Считаешь, что он не мог следить?

— Мог, но это менее вероятно. Если следил, должен был кому-то примелькаться, и мы его найдем.

На действия маньяка указывала не только поза погибшей. Сначала Александре показалось, что рот Алены наполнен кровью. Но, присмотревшись внимательней, она с изумлением обнаружила, что это крупные цветочные лепестки. Ими, темно-бордовыми, почти черными, были забиты рот покойницы и рана вокруг арматуры.

Розы — это поинтересней для следствия. Почему у него с собой были розы? Если бы он погнался за Аленой спонтанно, то уж никак не с букетом!

Александра хотела обсудить это с братом, но их отвлекли — со стороны шестого этажа появился мужчина, определенно не относящийся к полицейским.

На вид ему было лет пятьдесят, худой, ухоженный, хотя все равно некрасивый. Тот случай, когда деньги приводят лишь к результату «ну, могло быть и хуже». Одет в дорогой костюм, поверх которого наброшено пепельное пальто. Шарф скрывает дряблую шею, это, да еще прическа, указывало, что мужчина старательно молодится, но оттого проигрывает возрасту еще позорнее. Впрочем, сейчас он вряд ли думал о том, как выглядит. Мужчина был болезненно бледен, глаза покраснели — он плакал, хотя теперь изо всех сил старается это скрыть. Взгляд немного шальной, но осмысленный. Такой взгляд обычно бывает у человека, который пережил большое горе, однако достаточно умен, чтобы не поддаться истерике и мыслить здраво.

— Ян Эйлер, я так полагаю? — спросил он, протягивая следователю руку.

Ян руку пожимать не стал, но кивнул. От него не укрылось то, как мужчина показательно проигнорировал Александру; такого ее близнец не любил.

— Он самый. А вы кто?

— Валентин Бочков, — представился мужчина.

— Владелец квартиры, в которой жила погибшая? — мгновенно сообразил Ян.

— Да, но не только. Я — причина, по которой вы здесь. И я… Не вижу смысла юлить, скажу, как есть. Я — ваш главный подозреваемый.

Ян взялся бы за это дело безо всяких просьб. Он понимал, что это не слишком профессионально, но он чувствовал симпатию к погибшей девушке. Молодая, красивая, очевидно безобидная — и убитая так жестоко. Помочь ей было уже нельзя, но можно было наказать того, кто это сделал. Будет непросто, факт, потому что тут и на первый взгляд какая-то чертовщина прослеживается. Поэтому другие следователи могут запутаться, пойти по простейшему пути и повсюду орать про маньяка. Ян не собирался этого допускать, он уже чувствовал нечто подозрительно похожее на охотничий азарт, подстегиваемый гневом. Он должен был добраться до преступника!

Возможно, объяснить столь нетипичную для него эмоциональность можно было контрастом, который он почувствовал этим утром — контрастом между счастьем и несчастьем. Он ведь был счастлив с Алисой! Пусть мимолетно, пусть на эту ночь, но все же… Раньше с ним такого не случалось, хотя Алису он знал уже давно. Дело как раз было не в ней, как бы парадоксально это ни звучало.

Дело было в возвращении Александры. Ян четырнадцать лет не позволял себе жить по-настоящему, даже если сам не осознавал этого. Минуты хорошего настроения были недолгими, и когда он чувствовал нечто похожее на счастье, он сам себя останавливал. Какое право он на это имеет, если не смог уберечь самого дорогого человека? Глупая позиция, разрушительная, однако прочно закрепившаяся в его жизни.

А потом Александра вернулась. Нельзя сказать, что он уже полностью принял это и перестроился. Но Ян чувствовал: многие ограничения, которые он сам для себя установил, потеряли смысл. Он и к Алисе шел с другим настроением, и ее любовь принимал с большим удовольствием, и сам, кажется, чувствовал то, чему пока не решался подобрать название. Так что да, утро в какой-то момент было прекрасным — а потом его втянули вот в это.

И он увидел оборванную жизнь, сломанную, лишенную всего того, что радовало его этим утром. Алена Чубарова была не слишком похожа на Алису — и все же какое-то сходство между ними прослеживалось. Как бы Ян ни запрещал себе думать об этом, он уже заметил все, что нужно. Дальше мысли полетели в неправильном направлении сами собой: что бы он чувствовал, если бы кто-то сделал такое с Алисой? Как бы он отреагировал?

Так что да, ему было более чем интересно это расследование. Однако то, что его попросил об услуге Павел, давало дополнительную тему для размышления.

— Мы можем поговорить где-нибудь, где сейчас поспокойней? — поинтересовалась Александра.

Она, как и Ян, видела, что Валентину Бочкову тяжело находиться рядом с трупом Алены. Он был опасно бледен, дрожал, его шатало. В таком состоянии в обморок грохнуться — вопрос пары секунд, да и разговор толковым не будет. Никто так не реагирует на смерть простой квартирантки, поэтому нынешнее состояние Бочкова можно было считать началом его признания.

— Я не знаю, — растерялся Валентин. — Уходить мне нельзя, мне сказали…

— А никто и не просит вас уходить. Более того, никто не разрешит вам уйти. Просто я полагаю, что этот дом вы знаете лучше, чем мы. Где здесь можно поговорить?

— Ну… В моей квартире…

— Нет, — покачал головой Ян. — В квартиру лишний раз лучше не соваться.

— Давайте просто поднимемся повыше, — предложила Александра. — Наши всю лестницу перекрыли, никто не помешает.

— Ладно, как вариант.

Тело Алены оставалось на пятом этаже, и пока никто не собирался забирать его оттуда. Место преступления было слишком необычным, с ним предстояло повозиться. На шестом и седьмом этажах тоже хватало экспертов, они изучали возможный маршрут погибшей. Этот участок близнецам и Бочкову пришлось миновать быстро, на лестнице и так стало слишком тесно.