Эдит продолжала кормить Анвен хлебом, хотя той очень хотелось задать несколько вопросов. Например, где она, о ком все время упоминает Эдит, да и кто такая сама Эдит, в конце концов?

– Сам? – наконец промямлила она.

– «Сам», говоришь? Неужто совсем ничегошеньки не помнишь? – Эдит сокрушенно покачала головой. – Значит, одним вопросом меньше. Мы тут побились об заклад – ну, не то чтобы мы, и не то чтобы об заклад – я-то такими вещами не занимаюсь, – но на кухне многие болтают, уснула ты потому, что головой ударилась, или Сам к тому руку приложил. Раз ты о нем ничего не помнишь, это многое объясняет.

Одарив девушку беззубой улыбкой, Эдит повернулась к двери и сказала:

– Тащи еще полотенец, Грета. Она о Самом-то ничегошеньки не знает.

Крупная женщина с пухлыми руками внесла в комнату стопку белья. Она ничего не сказала, но Анвен понравилось ее открытое лицо и карие глаза. Она дружелюбно улыбнулась девушке:

– Кто такой этот «сам»? – Из-за тревоги, унять которую было не по силам старой женщине, у Анвен снова разболелась голова.

– Как это кто? Да сам лорд, миледи! – Эдит откинула покрывало. – Божечки мой, и потрепала ж тебя лихорадка. Лежи-ка спокойно, а я оботру тебя влажной тканью, остужу тело. – Старуха потянула вверх подол нательной сорочки Анвен, обнажив ноги. – Ты небось слаба, как новорожденный олененок.

Анвен внимательно посмотрела на сорочку. Слишком тонкое полотно и слишком белое. Явно не ее.

– Что произошло? Где я?

Эдит вздохнула:

– Ох, ну ладно. Не скажу тебе ничего, что ты и сама не увидела бы, выглянув из окна. Прямо за этими стенами Дамегский лес. Слыхала о таком?

– Да, я живу недалеко от Дамегского леса. А сейчас я где?

– Ну, – протянула Эдит, – и мы недалече.

В поисках ответа Анвен перевела взгляд на Грету, но та лишь скручивала в руках полотенце. Отражающаяся на лицах обеих женщин тревога превратила беспокойство Анвен в настоящую панику.

В памяти замелькали обрывки воспоминаний: Брайнмор, Гвалчду, Галли улетел в лес.

У Анвен екнуло сердце, когда она вспомнила пугающий треск ветки. Под деревом был мужчина. А сама она злилась. Нет, это кажется бессмысленным. С чего бы ей злиться, раз он ее поймал? Она в безопасности. Тот мужчина внушил ей это чувство. Кто же он такой?

– Кто хозяин этого дома? – спросила она.

Эдит отвела глаза и затараторила:

– Да ты ж меня не слушай. Я неученая, места своего не знаю. Как Бог свят, грешна. Болтаю и болтаю, а ты раненая тут лежишь. От меня тебе вреда куда больше, чем пользы. – Наклонившись, Эдит скрутила полотенце, чтобы выжать воду.

В этот момент в комнату вошел ответ на вопрос Анвен собственной персоной. Вернее, остановился на пороге. На нем была легкая кольчуга, как для битвы на турнире. Но такой мужчина не стал бы участвовать в шутливом поединке. В его черных глазах светилась решимость, лицо будто окаменело, и, хоть на дворе был белый день, от него во все стороны разбегались тени. Такой человек привык не забавляться, но силой брать то, что ему нужно.

– Ты здорова? – спросил он, и его низкий голос эхом разнесся по комнате.

Анвен во все глаза смотрела на приближающегося к ней мужчину.

– Ты поела? Ты вообще меня слышишь? – продолжал он властным тоном.

Анвен сообразила, что это тот самый черный человек, который был с лучезарным. Тот, кто гневается из-за любого проявления доброты. Тот, кто навещал ее днем, а по ночам держал за руку. Тот, кто стоял тогда под деревом и спас ей жизнь. Анвен потребовалось мгновение, чтобы сообразить, кто перед ней.

Тиг, Дьявол из Гвалчду, Предатель. О его умении обращаться с мечом слагались легенды, он пограничный лорд короля Эдуарда и ее заклятый враг. И сейчас она лежит в его постели. Но она не струсит.

– Да, слышу, – отозвалась Анвен.

Кивнув, он перевел взгляд на ее ноги.

Ее обнаженные ноги.

Прежде чем она успела прикрыться, Тиг преодолел разделяющее их расстояние и грубо накинул на нее покрывало, но от кровати не отошел, поэтому Анвен пришлось поднять голову.

– Не двигайся, – приказал он. – Так ты здорова?

Тиг из Гвалчду стоит прямо перед ней. Как же она раньше не сообразила, о ком говорила Эдит? Тогда у нее еще имелся шанс ускользнуть. Как же она так оплошала? Но она и вообразить не могла, что однажды попадет прямиком в ад.

– Оставьте нас, – коротко бросил он Эдит и Грете, даже не повернувшись в их сторону.

В бессильном гневе Анвен наблюдала, как женщины закрывают за собой дверь. Итак, она осталась наедине с человеком, который погубил и ее семью, и Брайнмор. Анвен давно мечтала о подобной встрече, но сейчас была настолько слаба, что не могла даже сидеть.

Прищурившись, лорд окинул ее оценивающим взглядом:

– Нет, ты не здорова. Слишком бледная. До выздоровления далеко. Тебе больно?

– А вам что за дело?

Он не обратил внимания на ее выпад.

– Кто ты такая?

– Разве это имеет значение?

Анвен вовсе не стремилась просвещать его. Он не знает, кто она, а точнее, откуда. Ни для кого не секрет, что Брайнмор и Гвалчду враждуют. Следовательно, если она сумеет достаточно долго продержать его в неведении относительно собственного имени, возможно, сумеет спастись.

– Если ты не назовешь своего имени, я сам присвою тебе какое-нибудь по своему выбору.

– Анвен, – бросила она.

– Анвен? – переспросил он.

– Я что-нибудь пропустил?

Дверь открылась, и показался брат черного человека, тот, лучезарный. Как же он не похож на Тига! И молва о нем ходит иная. Он слишком молод, чтобы сражаться на войне, поэтому с ним Анвен решила держаться миролюбиво.

– Рэйен? – уточнила она.

– Да! – Схватив табурет и стул, Рэйен придвинул их к ее постели.

– Еще что-нибудь помнишь? – спросил он, усаживаясь на табурет.

Анвен отрицательно качнула головой, решив, что будет безопаснее притвориться несведущей.

– И никто не сказал тебе, что это за место? – уточнил Тиг, не сводя с нее глаз.

– Нет, – отозвалась она.

– Полагаю, тебе интересно узнать, где мы находимся. И ты, соответственно, тоже. – Голос Тига зазвучал более вкрадчиво, губы растянулись в притворной улыбке. – Какой же я грубиян, даже не представился, в то время как ты сообщила столь много сведений о себе.

Он уселся на стул, придвинутый Рэйеном к постели, и оказался так близко к Анвен, что она сумела различить отдельные волоски в его бороде и глубокие складки в уголках рта. Губы его имели странный изгиб, отчего казались полными и мягкими, но при этом совершенно мужскими. Не сводя с нее глаз, он проговорил: