– Твое положение не изменится просто потому, что ты станешь его игнорировать, – продолжала увещевать Ффайон.

– Едва ли заключенным полагаются какие-то привилегии.

– Едва ли тебя можно назвать заключенной, – возразила Ффайон, подходя к столику, чтобы изготовить очередную припарку.

– Я три дня как здорова. У меня достаточно сил, чтобы добраться до дома, однако у моей двери постоянно караулит часовой, который не позволяет мне ступить за порог.

Анвен развязала концы повязки. Ффайон сняла швы несколько дней назад, но продолжала накладывать припарки и бинтовать голову.

– Как тебе известно, стражники получили четкие указания о том, что ты останешься на неделю. Нужно ли напоминать, что, если бы не я и не гостеприимство лорда Гвалчду, ты давно была бы мертва?

Анвен покорно склонила голову, чтобы Ффайон было удобнее наносить снадобье.

– Если бы вы дали мне зеркало, которое, я уверена, где-нибудь здесь да имеется, я могла бы проделывать это самостоятельно.

– Разумеется, у нас есть зеркало, даже несколько, но мои посещения тебе куда нужнее. – Прижав повязку рукой, Ффайон снова забинтовала Анвен голову. – В стенах этой крепости таится много грехов, без Божьей помощи не укрыться от распутных мыслей, да очистит нас молитва Господня от скверны! Ты соблюдаешь обеты целомудрия, послушания и бедности?

– Я христианка, сестра, – ответила Анвен, – и молюсь так часто, как позволяет время.

– В Гвалчду творить молитвы полагается шесть раз в день. Теперь, когда тебе лучше, пришло время присоединиться к нам. – Ффайон наставительно подняла палец вверх. – Запомни: община…

– Молитва, созидание и послушание, – подхватила девушка. – Но я в Гвалчду не останусь, и не вам меня удерживать.

Открыв дверь, Ффайон переступила порог.

– Твоя судьба в руках Господа. А пока Он ее решает, я ожидаю, что ты будешь молиться с нами. Колокол подскажет тебе, когда именно.

Анвен вновь сосредоточилась на происходящем за окном. Она не имела ни малейшего намерения следовать указаниям Ффайон и желала поскорее выбраться из крепости.

Судя по наблюдениям, ее содержат во внутренней башне замка, окруженной высокой стеной. Сбежать, выпрыгнув из окна или спустившись по стене, было невозможно: внизу не было ни деревьев, ни кустарников, ни травы, лишь голые камни. Издалека казалось, что замок этот не творение рук человеческих, а порождение земной тверди. Возведенный на обрывистом берегу реки, он как будто бросал вызов природе. Как и лорд, владеющий им.

С Тигом Анвен не говорила с того дня, когда он спросил ее имя. Тогда она была слишком слаба и ощутила лишь исходящий от него плохо сдерживаемый гнев. Зато по ночам Тиг был добрым и великодушным. Его поведение в дневное и ночное время отличалось столь разительно, что Анвен сомневалась даже, не приснилось ли ей это. Должно быть, то был не он, а Грета или Эдит. Едва ли Предатель из Гвалчду способен на нежные чувства.

Его холодность днем являлась тому подтверждением. Ее держат пленницей в крепости, что бы там Ффайон ни говорила. Анвен сомневалась, что дело в том, откуда она родом. Знай Тиг, что она из Брайнмора, просто поставил бы в известность сэра Роберта и потребовал выкуп. Тиг, как-никак, пограничный лорд, а значит, у него преимущество над Брайнмором.

Положив голову на сложенные руки, Анвен снова посмотрела во двор. Если ее расчеты верны, пошла уже вторая неделя ее пребывания здесь. Достаточно долго, чтобы ее перестали искать и сочли умершей.

Анвен знала, что способна справиться с испытаниями, но в Брайнморе ее ждут нуждающиеся в ней люди. Мелун, вырастивший ее, как родную дочь, постепенно теряет зрение, поэтому забота о птицах ложится на ее плечи. Сокольничего, вероятно, уже наказали за потерю ястреба. А хрупкой, нежной Алиеноре требуется защита от собственного отца, лорда Уриена Брайнмора, и его кипучей ненависти.

Не в силах справиться с чувством тревоги, Анвен принялась сминать подол роскошного зеленого платья, в которое ее облачили. Она не привыкла к бездействию и богатым одеждам и оттого еще сильнее злилась на человека, ответственного за ее пленение. Целыми днями она только и делала, что наблюдала за Тигом, так что его рослая фигура, черные волосы и движения стали ей столь же знакомы, как и полет ястреба.

Он обучал своих людей приемам рукопашного боя на площадке перед воротами замка. Мужчины кругом обступили Тига и рыжеволосого парня, которые, пригибаясь к земле, выставляли перед собой сжатые в кулаки руки. Невзирая на холодный тяжелый туман, они были обнажены по пояс.

Анвен сосредоточила внимание на Тиге. Он мог похвастаться широкими плечами и грудью, а также мускулистыми руками и ногами. Девушка не могла не признать, что лорд Гвалчду наделен невероятной силой и первобытной красотой. Точно хищная птица, приметившая добычу, он не сводил глаз с противника, движения его были плавными, выпады – стремительными, удары – точными. Забывшись, Анвен любовалась игрой его мышц, следя за тем, как Тиг, обхватив одной рукой за шею, валит противника на землю. Всякий раз, поборов очередного воина, Тиг скалил зубы в подобии улыбки, от которой у Анвен перехватило дыхание.

Это случалось с ней довольно часто. Лорд Гвалчду вызывал у Анвен противоречивые чувства. Ненависть к Предателю странным образом уживалась в ней с… восхищением.

Анвен признавала, что Тиг является не только неоспоримым лидером в своих владениях, но и кем-то вроде наставника. Изо дня в день солдаты и слуги приходили к нему за советом. Он никогда не оставлял своих людей без внимания – выслушивал, давал советы, разрешал споры. Авторитет его был непререкаем, а потому ссоры, вражда, судебные тяжбы в этих краях были редкостью. Анвен начало казаться, что все вокруг подчиняются лорду Гвалчду из уважения и восхищения.

То, что Анвен узнала о Тиге, шло вразрез с ее прошлыми сведениями. Да, он суров, взгляд его черных глаз внушает страх, некоторые слуги при его приближении даже осеняют себя крестом, точно отгоняя нечистую силу, но при этом он справедлив, благороден и, судя по всему, у него вовсе не каменное сердце. По ночам он держал ее за руку, не позволяя утонуть в лихорадочном бреду. Теперь в глазах Анвен Тиг из Гвалчду был не только Предателем, хотя и эта сторона его натуры никуда не девалась.

Она знала, к чему привело его объединение с англичанами против Брайнмора, да и саму ее он сейчас удерживает пленницей. Уже одно это делает его недостойным ее доверия.

Скрип двери заставил Анвен очнуться от размышлений. В спальню вошли Грета и Эдит с полными ведрами воды, следом за ними слуги внесли большое корыто и еще ведра.

– Добрая сестра решила, что вам не помешает искупаться. – Эдит поставила ведра возле корыта.

У Анвен имелись дела поважнее омовения тела, но искушение понежиться в горячей воде было слишком сильным.

– Благодарю вас. Не сердитесь на сестру Ффайон за то, что у вас прибавилось хлопот, мне и правда не помешает искупаться.