что же вы так с нами?.. Профессор, прошу на этом закончить с вашей прикладной экстрасенсорикой. Подобные эксперименты нужно проделывать в специально отведённых местах, под присмотром специалистов и чисто в научных целях.

— Да, Владимир Евгеньевич, хорошо — явно неодобрительно начал учёный и неожиданно громко щёлкнув пальцами, воздел указательный вверх, показав всем трепыхающийся огонёк. — Но есть одно, но. Там, где будет в будущем служить наш молодой лейтенант милиции, ему пригодятся все его неординарные умения. И даже более того, ему придётся развивать то чем его наградила природа. Так что я должен был проверить, стоит ли на него вообще тратить наше с вами время.

В конце концов незнакомый мне профессор настоял на своём и больше не требуя демонстрации, продолжил не особо приятный опрос, продлившийся ещё долгих пятнадцать минут.

Всё это время недовольная рожа гражданина из ЦК краснела всё больше и больше. Комитетчик так и вовсе ушёл в себя, как казалось, превратившись в гранитный камень, а все остальные раздражённо качали головами и яростно перешёптывались.

И как я знал это была вполне нормальная реакция облечённых властью товарищей. Все обычные люди, не чувствовавшие ничего из широкого экстрасенсорного спектра, описанного ещё академиками Курчатовым и Капицей, и старательно делали вид что подобного не существует.

На территории СССР существовало негласное табу на распространение информации из-за этого в среде простого народа только крепли гулявшие слухи и сплетни, делавшие всех одарённых шарлатанами. Этому способствовала государственная пропаганда, не позволявшая принять реальные изменения в природе, которые неминуемо продолжали медленно происходить.

За эти 10–15 минут мне пришлось рассказать о чувствительности к экстрасенсорному воздействию и поведать о странной холодной аллергии окутывающей затылок при приближении к аномальным источникам паранормального спектра и зонам повреждённой реальности.

Ещё я рассказал, что два года изучал особую технику жестов, рекомендованную инструкторами из научного центра. Она помогала концентрироваться, одномоментно взаимодействовать с некоторыми инертными соединениями, повышать эффективность и время действия магнетического телекинетического воздействия.

При этом я как всегда умолчал о некой тяге к всевозможным теням, на которые можно было влиять при определённых обстоятельствах. Ещё я умолчал о редких вхождениях в некий странный транс, когда всё происходящее вокруг заметно замедлялось на пару-тройку секунд. Про это я пока не говорил никому, решив для начала во всём разобраться самостоятельно.

Судя по лукавому выражению азиатского лица профессора, он уловил что я что-то недоговариваю, впрочем, к его чести настаивать и требовать всех ответов на многочисленные вопросы прямо сейчас проф не стал, и в конце концов похоже просто заставил себя остановить навязчивый опрос и тем самым позволил вмешаться председателю комиссии и сменить тему разговора. Комитетчик не преминул этим воспользоваться и перешёл к рутинному обсуждению моей кандидатуры.

В результате меня ещё минут пятнадцать гоняли по разным темам, связанным с юриспруденцией, моей службе в армии и уже прошедшей короткой стажировке в обычном отделении милиции. Продолжая переспрашивать и что-то уточнять, к моему облегчению, члены комиссии наконец подвели некий итог и совершенно неожиданно отпустили меня из аудитории.

Причём как показалось, несмотря на провокативный перформанс профессора, почти все присутствующие остались довольны собеседованием. Когда я выходил, лишь партийный деятель из ЦК и комитетчик, сидели с задумчивыми лицами и почему-то недовольно переглядывались.

А на первом этаже в вестибюле меня ожидала парочка моих друзей, уже прошедшие собеседование ранее. Все остальные претенденты на зачисление в институт КГБ давно разошлись и лишь эти двое остались, вместе с присоединившимся к ним Севой.

Двухметровому сибирскому увальню, способному гнуть подковы руками, из-за не ахти какой успеваемости, направление на собеседование в институт КГБ не светило и присутствовал он здесь, лишь желая морально поддержать членов нашей неразлучную четвёрки.

— Ген, ну что там? Чего так долго? Не сильно тебя пытали? — Осыпал меня вопросами наш круглый отличник Антоша и нервно поправил очки, которые как мне казалось он не снимал даже во время сна.

— Да Геннадий, что-то тебя там подзадержали. Наверное, пропесочили как следует? — добавил блондинистый красавчик лейтенант, прозванный Дипломатом, из-за своего отца, работающего в МИДе. Неожиданно он, ловко сжав кулак, несколько раз ударил по нему сверху ладошкой, эмитируя однозначно звучащие скабрёзные хлопки.

— Не парни, вроде всё норм — ответил я неуверенно. — Хотя, кто его знает, кого они из нас таких хороших выберут.

— Во, во, это точно. Кто его знает? — пробурчал Дипломат, являющийся старостой потока и заодно неформальным лидером коллектива. Именно он верховодил и в нашей небольшой компании близких друзей. — Ну и? Если мы уже отстрелялись, так не пора бы нам это дело и отметить — добавил он и широко улыбнулся, своей немного необычной для советского человека, практически голливудской улыбкой.

— Так чего ждём? — подхватил предложение Сева, единственный из нас одетый не по форме, а в обычные кеды и спортивный костюм общества «Динамо». — Пока вас комиссия сношала, я тут добежал до вино-водочного и затарился не по-детски. Так что у меня уже всё с собой.

Сева тряхнул объёмным, кожаным портфелем и в его необъятных недрах столкнулись бутылки спиртного.

— Ой Сева, да знаю я что у тебя там за пойло с собой — пренебрежительно проворчал Дипломат и недовольно покачал сивой головой. — Опять трёхтопорного портвейна набрал, да взял кольцо краковской с сырками дружба и студенческим батоном.

Услышав как всегда точное предположение Дипломата, Сева обиженно оттопырил губу.

— Экстрасенс хренов. Что, содержимое моего портфельчика своим рентген-зрением просветил? — недовольно предположил он.

— Да вот ещё. Делать мне нечего. Силёнки тратить чтоб потом откат словить, и раскалывающуюся башку пивом и цитрамоном лечить. Сева, родной, да я тебя и так насквозь вижу — Дипломат весело отмёл догадки сибирского увальня и заговорщицки мне подмигнул.

Эти дружеские подначки могли продолжаться ещё долго, но тут со своего насиженного места, как всегда находящегося вплотную с длинными рядами пустых крючков для верхней одежды, поднялась техничка, облачённая в тёмно-синий халат, которую все называли не иначе как тётя Маша. Резко уйдя в боевой раж, поджарая, пожилая женщина, стремительно рванула к нам.

Я сразу понял зачем она летит к нашей группке молодых лейтенантиков, допоздна задержавшихся в субботу на вверенной ей территории, и потому инстинктивно отступив на один шаг, спрятался за плечом Севы.

— Так охламоны — с ходу начала тётя Маша и её испепеляющий взгляд сначала прошёлся по каждому, а затем задержался на стоявшей у двери швабре, с накинутой на ней влажной тряпкой. — Если все ваши собеседования закончились, то берите свои фуражки в зубы и валите пока я вас как следует тряпкой не отхлестала. — Закончив с предварительными