Да, а он прав! Факты по отдельности малозначительны, если не собрать их вместе. Вот почему военная контрразведка ничто не заметила. А проверять армейцы будут сами себя и наверняка не желая выносить сор из избы.

Но к кому обращаться?

Елизаров теперь окончательно не доверял и своему начальству. Почему нет реакции? Он же подробно и добросовестно направлял разведсводки наверх. Но стоило начать делать выводы, сразу слышались окрики: не суйся, не паникуй, знаем, что делаем! Из-за этого он и сведения Ненашева решил никуда не посылать, опасаясь сюрпризов. Но так однажды можно сойти с ума!

– Что, проникся? Нужна твоя помощь. Давай, хоть штаны на местных военных попробуем напялить. – Капитан усмехнулся и протянул несколько листков.

Текст не содержал ничего провокационного и гарантировал пограничнику небывалый карьерный взлёт… если всё получится.

«Дорога в ад вымощена благими намерениями», – подумалось Елизарову. Нет, на его принципы Максим не посягал, как и на присягу. И совесть не станет долго мучиться, хотя что-то заставило его поморщиться. Выяснилось, что капитан умеет просчитывать многое, в том числе поведение начальников, предлагая готовиться к худшему варианту самостоятельно.

А в голове крутился ещё вопрос: кто в погранотряде «барабанит», словно целый оркестр? Ненашева спрашивать бесполезно, на такую откровенность он никогда не пойдёт. Своих людей так просто не сдают.

Панов, выясняя, почему заставы в ночь на 22-е поднимались по тревоге сами[23], нашёл ряд деталей. Чем дальше расстояние от города, тем меньше нарушителей отправлялось «на Колыму». Больно массовое явление. Поток не коварных шпионов и лихих контрабандистов, а тех, кто за столом с картошкой, сальцем и под водочку желал пообщаться с братом, кумом, отцом, сестрой, матерью. Долго жили они в единой стране, а граница прошла по живому.

Да Панов и сам видел, как люди, одетые в гражданку, пилили на заставе дрова и подметали двор. Ему поясняли, что вечером их покормят… и опустят. Но не в том выгода. Такой человек в благодарность сам становился союзником, помогая выявлять настоящих непрошеных гостей.

Объяснялось всё легко. Никому не нужны проблемы рядом с домом[24].

Но ситуацией пользовались и немцы. Капитан думал, что в декабре 1940-го, выступая на совещании, генерал армии Жуков предвидел многое[25]. В том числе – заблаговременную заброску крупной партии диверсантов. Как раз сегодня утром на той стороне махнули флажком. Вперёд, ребята! Но за электричку навстречу все претензии к пограничникам.

Феноменальной памятью Панов не обладал, но помнил «направления», откуда в СССР шёл основной поток злодеев, и объекты, интересующие абвер. Туда и предложил добавить сил, язвя о линейной тактике охраны границ. Разведчик лишь вздохнул, этих самых сил им постоянно не хватало. Возраставшая безнаказанность прорывов стала в этом году обычным явлением.

Елизарову скоро должны позвонить с 19-й заставы[26], где уже взяли пару очень разговорчивых диверсантов[27]. Их прозрачные намёки об одном воскресенье в июне заставят Елизарова ещё кое-что вспомнить и суетиться интенсивнее.

Никто ничего толком не понимал, и к обеду комбата мучили одним и тем же вопросом о заявлении ТАСС. Какая может быть теперь война, товарищ капитан? К чему нас готовишь?

– К десанту через Ла-Манш, – в сердцах брякнул Максим и пожалел. А если кто-то запомнит, а лет через пятьдесят фраза попадёт в голову историка, абсолютно незнакомого с логистикой. Жалко не финской мелованной бумаги, а русского леса, который лучше бы пошёл на книжки Сутеева.

Решив прекратить слухи, он в обед построил батальон и объявил, что телеграфное агентство – это, конечно, хорошо, но вот международную обстановку он понимал, понимает и понимать будет исключительно из прямых указаний товарища Сталина. Мотнул головой в сторону Буга и процитировал, старательно чётко проговаривая слова:

– «Мы стоим за мир со всеми странами, но должны быть всегда готовы ответить двойным ударом по врагу, пытающемуся нарушить неприкосновенность советских границ»[28].

После поинтересовался, усмотрел ли кто в заявлении какие-то особые указания относительно их батальона? Какая его роль в масштабе неизбежной общемировой пролетарской революции? Точно! Упёрто стоять на позициях и защищать первое в мире социалистическое государство!

– А любопытные – в очередь к наблюдательной вышке, – ехидно добавил комбат. – Смотреть, как немцы проводят ответный митинг под красными знамёнами и лезут к нам брататься.

Не услышав больше вопросов, Ненашев зло разогнал всех на занятия, посоветовав чаще читать «Краткий курс истории ВКП(б)». Лично знание цитат проверит, особенно о том, что Германии скоро «потом видно будет», над кем господствовать[29].

Суворов слова капитана старательно записал, мало ли что.

Иволгин мигом умчался в политотдел, узнавать, куда опять метнулась генеральная линия. Не придётся ли снова твердить о нерушимой дружбе Советского Союза с Германией и назначать вновь главным врагом Англию – вечный оплот мировой буржуазии[30]. А также объяснять, на что надеялся Черчилль, пожелав поссорить два социалистических государства?