Под животом проплывали ущелья, где прятались колонии мидий, бурые чащи водорослей колыхались вершинами, как щупальца осьминогов, россыпи морских звезд, лилово-черных с оранжевыми брызгами, укрывали дно. А вон грозно-малиновая звезда — луидиида обхватила хищными щупальцами сиреневый гребешок Свифта и давит бедняжку.

Варя резко нырнула. Как обычно, глубина оказалась вдвое больше, чем кажется. В ластах нырять быстрее, но Варя к ним не привыкла и редко пользовалась. Она все-таки добралась до дна, подцепила хищника и жертву и, отдуваясь, выскочила на поверхность. Выдрала гребешок у хищницы и зашвырнула подальше.

— Нечего маленьких обижать.

Звезда, кувыркаясь, опускалась на дно.

Варя проводила ее взглядом и опять поплыла. Склон понемногу уходил в зеленую глубину, а на светлом песке сидели морские ежи, одиночки и кучками, зеленые и лилово-черные, с гранеными иглами длиной в палец. Иногда прибой подкатывал ежей к лагерному берегу. Если на такого наступить в темноте, мало не покажется.

* * *

После ужина закрапал дождик. Слабенький, вроде грибного. Он подействовал на туристов, как снотворное, народ рано разобрался по палаткам. Когда последние доминошники убрались из столовой (вечерами она служила кают — компанией), Влад с Костей вынесли к пирсу завернутое в спальник тело Светланы. Эдик подвел «галошу» прямо к камням. Девиц (на сей раз вместе с Джемайкой) он отправил патрулировать берег, чтобы никого из туристов случайно не принесло.

Дождь колыхался размокшим полотенцем, в двух шагах уже ничего видно не было. Фонарь, что всегда горел возле кухни до полуночи, заранее потушили.

Все молчали, дождь шелестел, было мокро и как-то безнадежно.

Эдик потянул стартер и на малых оборотах, «вполголоса» отвалил в темноту. Остальные постояли и разбрелись, разговаривать никому не хотелось.

Утром Влад подошел к Варе. Она удивилась — куда девался самоуверенный мачо, атлет-победитель? И голос у Влада… просящий.

— Варь, такое дело. Завтра новый заезд. Надо бы в палатке прибрать… в той… ну, ты понимаешь.

Варю передернуло.

— Я, наверное, не могу. И вообще, почему всегда я? Вы с Костей сами. Или Джемайка пусть. А то всем неприятности, а она только ныряет!

— Мы с Костей в докторской приберем. А в людиной… давай лучше ты. Вещи, если остались, собери, и вообще. Варь, я тебя, как человека прошу. Ну пожалуйста.

— Ладно, сделаю. Вещи в кухню принести? Наверное, надо будет родным отослать.

Влад не ответил, стиснул на минуту ее плечо и побрел в генераторную.

Понятно, почему Влад не попросил Маринку, они на ножах. Но что ни Костю, ни Джемайку… Неужели он серьезно влюбился в Людмилу?

Варя шла и удивлялась. Влад так старательно строил образ Казановы. Мускулистый, загорелый, подчеркнуто брутальный, расхаживал по лагерю, наповал сражая туристок. Надо отдать Владу должное, женские прелести он ценил бескорыстно, даже если ему самому ничего не обламывалось.

Варю он сперва не залюбил (как подругу Маринки), но однажды Варя читала в палатке, высунув ноги наружу. Влад об ноги споткнулся, был приятно удивлен и заглянул определить владелицу. С тех пор его отношение к Варе заметно потеплело.

На самом деле все варины мысли были — для отвода глаз, в пользу бедных. На самом деле ей страшно было лезть в палатку Людмилы.

Она постояла, собираясь с духом.

— Там ничего нет, одни тряпки. И нечего себя накручивать! Тряпки.

В палатке все было, как тогда. Смятые спальники, скомканная простыня, валялись тюбики крема и массажная щетка с прядью золотистых волос между зубцами.

Видно Наталья, собирая вещи, кидала в сумку, что попало, не глядя.

И Варя ее понимала.

В палатке стоял странный кислый дух, от него волоски на руках поднялись дыбом.

Варя попихала мелочи в отдельный пакет. Простыню в пятнах рвоты брезгливо свернула.

Теперь спальники. На них почти не попало, если замыть морской водой и провялить на солнышке, будет нормально.

Оглядев последний раз — не забыла ли чего, Варя с облегчением вылезла на волю.

* * *

— Кстати, Марин, а где опять салатная миска?

— Здрасьте! Я же тебя за ней посылала, ну, в тот день. А ты вместо нее… другое нашла.

— Так миска там же и была. Я думала, ты ее забрала. Еще удивилась.

— С ума сошла?

Маринка уронила таз, огурцы раскатились во все стороны.

— Чтоб я в ту палатку?

Присев, она стала подбирать огурцы. Один провалился в щель между досками, Маринка выковырнула его. Оглядела задумчиво подранную шкурку и спросила.

— А миска точно была? Тебя не глюкнуло с перепугу?

— Исключено. Она мне первой в глаза бросилась. А потом уж…

— Может, Наталья забрала? Вместе с вещами?

— Вряд ли. Она только документы и одежду увезла, даже косметику оставила.

— Загадочный случай, — протянула Маринка. — Я вот думаю.

— Что?

— Ничего. Ты говорила, надо спальники застирнуть. Пошли. Плевать на салат, в крайнем случае, обойдутся. Тем более, Эдика нет, а Влад в расстроенных чувствах, ему не до дисциплины.

Они вытащили спальники на берег, и, морщась, начали замывать пятна засохшей рвоты.

— А это чего? Зелень какая-то. — через пару минут сказала Маринка.

Варя приподняла край спальника.

— Ну да, зелень. Похоже, водоросли отпечатались. У меня как-то одна отдыхающая порошок стиральный просила, ее деточки варили в палатке кашу из водорослей и все угваздали.

— Ты хочешь сказать, Людмила тоже кашу варила?

— Ага. В красной миске.

— Шутишь?

— Ты ведь знаешь, что нет. Сказать вслух?

— Ну скажи, скажи. Ты же у нас интеллектуально подкованная, тонну детективов перечитала. А я что, я только пописать вышла Варя не обратила внимания на маринкин стеб. Подруге просто было страшно. Варе и самой было страшно произнести вслух то, что с утра плавало в воздухе.

— Водоросли были в миске. Она опрокинулась, оттого и пятна. А Людмиле сделалось плохо, и она умерла от биологического яда морского происхождения. Это не могут быть ежи — они в водорослях не сидят. А рыб ядовитых здесь нет.

— И следов от уколов нет, — подхватила Маринка, — зато ожоги, красные пятна. И водоросли. Значит, это…

— Крестовичок, — одними губами произнесла Варя, — и не один, я думаю.

— Фу!

Маринка вскочила и кинулась в воду.

— Я остужусь! Не могу больше!