– Дикий патруль! – Грубияны, выпучив глаза и разом уменьшившись в размерах, повскакивали с мест, подбирая пожитки и торопливо собираясь на выход.

Капли перестали течь на каменные выступы, и мелодия смолкла.

Грета ахнула, подобрала юбку и побежала на кухню, откуда я услышала ее крик:

– Главарь Дикого патруля идет ужинать! Зажечь все конфорки!

Меня толкнули в плечо, и я отступила. Ткнули локтем в спину, и я подвинулась снова. Ну-ка, интересно, а это что за новый виток в представлении?

Как только я стала думать, что все это чья-то дурацкая шутка, живот перестало крутить, а дыхание поддалось контролю. Успокаиваясь, я наблюдала, как дочка хозяина выбежала в зал, нашла меня глазами у стены, куда я прижалась, чтобы не мешать людям сбегать, и сказала:

– Молчи, ни слова не говори. Убирай пустые тарелки, я буду подносить полные. Ясно?

Неужели поняли, что я заподозрила неладное, и пустили в ход интерактив? Что ж, играют они что надо. Девушка, и без того бледная, казалось, сейчас рухнет на пол без сил. Она поправила прядь волос, выбившуюся из пучка, и снова у нее на запястье мелькнул тонкий красный поводок.

Какая добротная иллюзия.

Главарь Дикого патруля спустился в зал абсолютно бесшумно. Я поняла, что кто-то зашел, не по скрипу ступеней лестницы, а по дуновению ветра снаружи и по запаху дикой мяты. Это точно не воображение: у меня даже микроволоски в носу защекотало и охладило слизистую, словно карандашом с ментолом.

Повернула голову и встретилась с темно-серыми, как грозовое небо, глазами.

В освещении таверны казалось, что волосы мужчины отдают в серо-голубой, даже пепельно-синий оттенок. Лицо загорелое, будто он много времени проводит на свежем воздухе. Фигура крупная, словно на этом самом свежем воздухе он только и делает, что без устали занимается спортом. А шея такая мощная, что мне сразу вспомнился Брюно Пельтье в партии мюзикла “Нотр-Дам де Пари”, когда он был в апогее славы.

Что-то мне рубашка в груди тесновата, а косточки нижнего белья так давят. Фух!

С такой широкой грудной клеткой у этого главаря, должно быть, обалденный голос. Так и хотелось поднести микрофон к его рту и попросить спеть хотя бы четыре строчки. Но даже будь у меня он, я не осмелилась бы подойти. От мужчины шла такая неприступная энергетика, которая будто размазывала всех окружающих по стеночке.

Я не оказалась исключением – мимикрировала под обстановку, чувствуя, как все тело покалывает. Осторожно сняла кепку, сунула ее куда-то между стульями и провела рукой по волосам.

Боги, где они нашли этого актера? Это же находка! Хочу с ним играть вместе, ведь стоит на такого только взглянуть, как мгновенно настраиваешься на нужный лад.

Сверху по лестнице зацарапали когти, и вот тут я четко осознала, что это был не звук с устройства, а реальный скрежет по дереву хищника. Мужчина едва повернул голову в сторону и цыкнул, глядя на меня из-под опущенных ресниц, и тут же противный звук смолк: животные затихли.

Эт-т-то волки? Настоящие? Да они же не поддаются дрессировке! Режиссер-постановщик розыгрыша сошел с ума? Я точно видела морду в проеме!

Грета суетливо освобождала самый большой стол в середине зала, то и дело стреляя в меня быстрыми взглядами. Когда стало чисто, она, кусая губы, встала у отодвинутого стула, вытянувшись, словно молодая осинка.

Дверь кухни с грохотом открылась, и оттуда вывалились сразу три повара, а за ними спешил хозяин. У всех в руках были полные тазы красного парного мяса.

– Прекрасного вечера, господин Верс! Сколько с вами волков сегодня? – расшаркался хозяин перед гостем.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍– Восемь, – голос посетителя с хриплыми нотками отдал дрожью внутри. Он словно хотел что-то добавить, но сделал паузу, засмотревшись на меня, и больше не продолжил.

Повара с хозяином раскланялись, горбясь к полу, и громко затопали по лестнице вверх, тихо споря между собой, кто будет первым.

Главарь был выше хозяина таверны на полторы головы и мощнее раза в два. Я могла оценить мужскую красоту Верса по достоинству: красив, смертельно хорош, животно притягателен.

Я разгладила невидимые складки на одежде, облизала губы и порывисто шагнула вперед. В этом розыгрыше не буду винить только его, слишком хорош.

В основном меня в последние десять лет окружали люди творческие, гибкие, тонкие, поджарые, иногда даже болезненно-худые, иногда с животиком, но никогда вот такие дико харизматичные в своей мужской природе и силе. Казалось, что стул под ним просто рухнет, а стол пойдет трещинами от соприкосновения с локтем мужчины.

И называли его характерно, к месту – главарь Дикого патруля.

Мужчина сел, все еще терзая меня взглядом, то сдвигая брови к переносице, то расслабляя. Он сосредотачивался то на моих губах, то на моей воротниковой зоне, то на моей талии, и каждый раз мои мышцы каменели от его взгляда.

Одно я осознала сейчас точно: именно такой мужчина нужен, чтобы зализать раны и забыть предательство. Наверное, на моем месте любая влюбилась бы, даже замужняя, но мне мешал тяжелый взгляд мужчины. Я привыкла, что у артистов мимика живая: все, что они чувствуют, написано у них на лице. Правда, иногда актерское мастерство познано в таком совершенстве, что они показывают только необходимые эмоции, а не истинные чувства. По лицу же этого Верса невозможно было ничего прочитать.

– Сегодня есть особые пожелания, господин Верс? Или вынести все блюда меню? – Грета мяла руками платье, но говорила звонко, глядя прямо перед собой, разве что иногда голос сбивался, и в этот момент девушка больше походила на призрак, чем на человека.

Ей же явно плохо! Зачем играть дальше?

Красная нить заискрила снова, отвлекая мое внимание на себя. Ни девушка, ни главарь ее будто не замечали. Тонкая алая паутинка спокойно проходила сквозь предметы и тела, но не вызывала никакой реакции, они даже не морщились.

Я присмотрелась к природе происхождения и поняла, что это точно не лазерный луч. И для проекции нет этой огромной сложной установки в помещении. Тогда как они это делают? Какие-то новые технологии?

– Все. – Верс хлопнул ладонью по меню, резко потянулся за соседний столик и заграбастал себе оставленную сбежавшим посетителем тарелку с едой.