От угрозы, прозвучавшей в его голосе, у меня снова встали дыбом волосы, и я сильнее вжалась в стеночку за моей спиной. Заметив, что напугал меня, он нахмурился, а потом по его лицу я поняла, что он сильно расстроен моей реакцией на него и пытается решить, что ему делать дальше. Я посмотрела на маявшуюся позади мужчин Изабель и спросила:

— Ты ведь знала, что будет и к тому же все слышала, поэтому не боялась за них. Ведь я права?

Она удивленно посмотрела, кивнула, а потом, по-другому взглянув на меня, начала говорить, взвешивая каждое свое слово, но не обращаясь со мной как с ребенком.

— Милана, я понимаю, что тебя сейчас тревожит и как много вопросов в твоей голове. Просто поверь, что когда придет твое время, ты все поймешь сама. А сейчас ты должна успокоиться и забыть то, что произошло как страшный сон. И я надеюсь, что в твоей жизни таких снов будет как можно меньше. Хотя в сказки я не верю и розовые очки потеряла в очень далеком детстве. И вообще нам всем надо выпить, чтобы расслабиться.

Я в шоке смотрела, как она подошла ко мне и, схватив за руку, потащила вон из каюты. Я заметила, что хватка у нее как у бульдога и силы немеряной, хотя она не причинила мне вреда. Я семенила за ней по лесенке, а она словно танк перла наверх, на секунду оглянувшись, она зычно крикнула следующим за нами мужчинам:

— Мальчики, принесите нам на палубу выпивки и закусок побольше. Девочки будут расслабляться и поминать страшные сны, что б им пусто было.

Вывалившись на, судя по всему, очень хорошо отдраенную палубу, от вида которой мне снова стало нехорошо, Изабель дотащила меня до лежака и, усадив, сама плюхнулась на соседний и расслабленно откинулась на его спинку, прикрыв глаза. Потом прищурившись, глядя на солнце, уже более тихо проговорила:

— Милана, я понимаю, как тебе сейчас тяжело и все непонятно, но ты должна знать, что мы тебе не враги и не причиним вреда. Нику сейчас очень тяжело. То, что мы тебя встретили, похоже на чудо и дает ему надежду на что-то большее, о чем он и мечтать не смел, а тут такая неприятность. И все на твоих глазах, какие уж тут ухаживания. Не бойся нас, пожалуйста, мы полностью на твоей стороне. Более того, ты пока, судя по всему, не понимаешь этого, и нам тоже сложно понять, как такое могло произойти, но ты одна из нас. Объединение уже близко, мы чувствуем это. Когда оно пройдет, мы откроем тебе все наши секреты, а пока просто знай, девочка, что ты сама по себе очень важна для нас, интересна и практически бесценна. Если ты согласишься, мы сочтем за честь принять тебя в наш клан и обеспечить дальнейшую защиту твоей безопасности от других представителей нашего вида, да и от любой угрозы в целом. Тебя это ничем не обяжет, но ты многое приобретешь в нашем лице. Я могу говорить от лица всего клана, любимый? — она, задрав голову, посмотрела на подошедшего Коннора, за спиной которого стоял Ник с холодными бутылкам пива и лимонада.

Я заметила, что Ник смотрит на меня горько и напряженно. Я не выдержала и вымученно улыбнулась, отметив, что даже такая моя улыбка заставила всех расслабиться. Коннор, поставив тарелки заполненные фруктами и сыром с колбасой, присел рядом с Изабель и, зарывшись на секунду в ее волосах, а затем, чмокнув в губы, уверенно пророкотал, не скрывая облегчения, что этот тяжелый монолог вел не он:

— Ты, единственная моя, можешь все, что захочешь. Если только хотеть будешь только меня! И я рад от лица всего нашего клана повторить предложение, сделанное моей парой. Если ты согласишься, Милана, войти в наш клан, ты осчастливишь многих из нас.

Я напряженно смотрела на него, но все-таки решилась задать мучивший меня вопрос:

— Скажите, Коннор, вы и ваш клан — это какая-то, извините меня, секта или хм… объединение?

Ник, сев рядом на мой лежак, чем вызвал волну мурашек от соприкосновения наших голых ног, ответил вместо Коннора:

— Нет, малышка, мы не секта, мы клан. И таких как мы очень много, и все они имеют свой клан. Хотя встречаются самцы, которые не признают никого над собой, но таких слишком мало, потому что очень много трудностей связано с нашим образом жизни и, скажем так, проблемами жизнедеятельности, — склонившись ко мне, зарылся лицом в мои в волосы, глубоко вдохнул мой запах и уже от туда глухо прорычал. — Но ты не волнуйся, скоро, очень скоро ты и сама это поймешь. Потому что оно уже близко и так сладко пахнет.

Его большая широкая ладонь накрыла мое бедро и, чуть сжав его, двинулась вверх, вызвав горячий отклик всего моего тела и легкий страх от того, как и когда все это происходит. От чего меня опять накрыло словно холодной волной, и я твердо отстранила его руку и сама отодвинулась от него. Смущенно взглянув на него, я заметила, что его зеленые глаза практически почернели от расширившихся зрачков и его ноздри раздуваются словно кузнечные меха. Понимающе улыбнувшись, лукаво прошептал:

— Я рад, солнышко, что ты меня уже не боишься. А то мне было больно чувствовать твой страх в отношении меня.

Я ошарашено смотрела на него и пыталась осмыслить его фразу. Неужели он тоже мог чувствовать этот неприятный липкий запах моего страха? Потом, одернув себя, я решила, что он просто видел, как я их всех боялась. Хотя слово "самцы" как-то странно прозвучало в его монологе. И честно говоря, весь этот вояж был жутким, странным и загадочным от начала до конца. Через сутки мы наконец вернулись в отель, и я смогла чуть-чуть почувствовать себя более уверенной. Чуть-чуть — потому что я так и не смогла прийти к какому-то выводу по поводу происшествия на яхте, и к тому же я все сильнее чувствовала мужскую притягательность Николаса, при этом как ни странно испытывая к нему чуть ли не сестринские чувства.

Вообще последнее время я явно не в себе. Мое собственное тело предавало меня на каждом шагу в самые неожиданные моменты, чувствуя то страх, то дикое желание. Мое обоняние тоже с каждым днем выкидывало разные фортели: я наслаждалась каким-нибудь странным и для нормальных людей неприятным запахом, в то же время отказывалась работать и закатывалась в истерике от легкого запаха чьих-то духов и или пота. Начала болеть грудь, низ живота и, самое странное, что я окончательно потеряла свое хладнокровие, да и мозги тоже, похоже, потому что меня раздражало практически все вокруг, вызывая неконтролируемые приступы злобы и ярости. Я с трудом выносила людей и всю эту суету. Хотелось убежать куда-нибудь, зарыться, чтобы никто не беспокоил и не трогал. Я просидела в номере практически два дня, не реагируя ни на что и осторожно отклоняя все приглашения представителей клана Макгранта. Но в конце третьего дня Изабель, не слушая моих жалоб на плохое самочувствие, отодвинув меня, прошла в комнату и села на краешек дивана пристально разглядывая меня.

— Милана, у тебя начинается очень непростой период, и тебе понадобится наша помощь. Мы все чувствуем, что с тобой происходит, особенно мои мужчины. Николас скоро на стенку полезет от желания, но ничего, пусть помучается, ему полезно.

Пока она говорила, у меня все больше открывался рот и все выше поднимались от удивления брови. А она как ни в чем не бывало продолжила: