оно того, – уверенно сказал Всеволод. – Вернул я царя законного, как и хотел. А глаза…

– Ты видишь сердцем, – перебила его Ведана. – Утратив глаза, ты получил много больше, просто пока не знаешь об этом.

Елисей на нее смотрел будто зачарованный, Станислав же хмуро косился на юного царя. Понял Лука, что сердце их друга дрогнуло, и усмехнулся.

– Не стану я казнить вас, – ласково сказал Елисей. – Были вы семьей мне, ею и останетесь.

– И отца пощадишь? – недоверчиво спросил Станислав.

– Пощажу. Но из града ему уехать придется, уж не серчайте. Спину Доброгневу я больше не доверю.

– Дураком был бы, если бы доверил, – согласился Станислав.

– Что делать вам – решайте сами. – Елисей развел руками. – Можете остаться, прогонять вас не стану, а коль решите за отцом уехать – воля ваша.

– Один я должен наказание понести, – вмешался Доброгнев. – Оставайтесь в Яриловом граде.

– Без мужа мне здесь делать нечего, – сказала Ружана. – А дети… Могу я доверить их тебе, царь?

Елисей серьезно кивнул:

– Пусть остаются в покоях своих, здесь, во дворце. Как родные они мне, не хочу прогонять их. Да и брат за сестрой приглядывать сможет, чтобы сердце твое, Ружана, спокойно было.

Ни Станислав, ни Ведана спорить не стали.

– Значит, на том и порешим. Торопить вас не буду, собирайтесь спокойно, но сильно все же не задерживайтесь, – попросил Елисей. – Можете идти, нам про колдушку вашу поговорить нужно.

Ружана взяла мужа под руку, дети за ними пошли. Ведана обернулась в дверях, бросила взгляд на Елисея, а тот вспыхнул, словно лучина.

– Уверен, что о ведьме говорить настроен? – Владлен прищурился. – Смотрю, вовсе не она твои мысли занимает.

Елисей зарделся пуще прежнего, пальцы в волосы запустил и смущенно рассмеялся:

– Сам не знаю, что это со мной!

– Зато я знаю, – хмыкнул Владлен. – Видал уже такие взгляды у товарищей, ох, видал! И Рыж, батя мой, так же на свою женщину смотрит!

Любит ведь под кожу лезть! Лука покачал головой. Неугомонный мальчишка, совершенно без царя в голове…

– Могу я вам поручить поиски колдушки? – посерьезнев, спросил Елисей. – Берите людей сколько нужно, делайте, что потребуется. Доверяю вам, как самому себе.

– Спасибо, царь. – Владлен потер лоб. – Попробуем разобраться, что тут у вас творится, а как узнаем чего – донесем обязательно.

– Отдохните сперва. На втором этаже обычно много ложниц свободных, а в правом крыле у нас бани. – Елисей подошел к Всеволоду. – А ты, друг мой, обопрись на меня, провожу тебя к лекарю.

– Не царское это дело, – начал протестовать Всеволод.

– Не царское дело от друзей отворачиваться, а твой подвиг я буду всю жизнь помнить. Пойдем.

Лука дождался, пока царь и дружина покинут палату, затем запустил пальцы в волосы и задышал наконец свободнее. Не нравилось ему, что людей вокруг много, не мог он спокойно на их пики и пищали смотреть.

– Устал? – спросил Владлен.

Сам он растянулся на скамье; коса растрепалась окончательно, волосы спускались на пол волной.

– Устал, – эхом откликнулся Лука.

– В баньку пойдешь попариться или снова песню про шрамы затянешь? – Владлен приоткрыл один глаз и лукаво посмотрел на друга.

– Песни – это по твоей части.

– Пока не время. – Владлен резко сел и стал серьезным. – Колдушка эта наверняка на град хворь наслала. Коль не найдем ее, помереть все могут.

– Сам захворать не боишься?

– А ты что же, меня не вылечишь?

– Силы мои не бесконечные, – буркнул Лука. – Пойдем.

Не нравилось ему, что Владлен совсем о себе не думает, но такова уж была его природа. Привык он к ней, как и к самому белобрысому мальчишке. Да и верность уже подарена, назад ее не вернешь.

– Если кашлять стану, что будешь делать?

Лука покосился на вышагивающего рядом Владлена и пожал плечами.

– Сварю отвар, добавлю меда…

– И плюнешь в него?

– Ты что, дурак? – удивился Лука.

– Так слюна же твоя лечебная.

– Не так это работает, сам знаешь.

– Но если кашлять начну, давай все же попробуем!

Ослепительно улыбаясь, Владлен распахнул перед Лукой двери и стал спускаться в парилку.

Воздух здесь был влажным, тяжелым, рубаха тут же прилипла к спине. Лука нехотя распустил шнуровку на груди, но прохладнее от этого не стало. Волосы липли к лицу, от духоты он почувствовал себя дурно.

– Ну и жарища, – пожаловался Владлен. – Целыми днями они тут, что ли, топят?

В раздевальной Лука отвернулся и начал стягивать одежду. Куда больше ему хотелось окунуться в реку, но он не знал, есть ли она поблизости. Владлен что-то напевал себе под нос, а затем вдруг сказал:

– Ой.

– Что значит «ой»? – насторожился Лука.

– Одежды-то чистой у нас нет.

– Очень вовремя ты об этом вспомнил.

– Ты и сам забыл!

Лука бросил взгляд на Владлена через плечо и увидел, что тот уже стащил с себя рубаху и вертит ее в руках.

– Что ты пытаешься найти?

– Понять пытаюсь, можно ли ее на чистое тело надеть.

– От тебя несет лошадьми и грязью, я отсюда чую, – фыркнул Лука.

– А от тебя!..

Владлен приблизился, и Лука напрягся. Если тронет, придется стерпеть, не бить же его?

– А ты псиной воняешь, – заявил Владлен.

– Одевайся, – вздохнул Лука. – Пойдем.

– Куда?

Владлен натягивал рубаху на ходу, стараясь поспеть за другом.

– За одеждой, а потом речку поищем. Думать не могу в этой жаре, мутит меня от нее.

В конюшне у крепости они нашли своих лошадей, из седельных сумок взяли чистую одежду, а у конюха спросили, как пройти к реке. Болтливый дед в красках описал, куда и сколько идти нужно, где свернуть и как град покинуть.

Луке хотелось бы не видеть хмурых людей, да не чуять вони погребальных костров, но не мог он притвориться слепым и глухим. Всматривался в испуганные лица, прислушивался к тихим разговорам и с каждым шагом мрачнел.

– Не нравится мне здесь, – пробормотал Владлен. – В прошлый раз совсем другим град был, а сейчас… Все серое, будто пыль налипла. И на людей, и на дома, даже на солнце.

– Доводилось тебе на ведьм охотиться? – спросил Лука.

– Бывало… – Владлен плечом повел. – Мать моя, знаешь ли, сама одной из них была.

– Трудно тебе пришлось?

Помрачнел Владлен, стал непривычно серьезным. Даже огонек озорной из глаз пропал.

– Не знаю уж, что толкает их к пути темному, но каждую всей душой ненавижу.

Лука удивился, но постарался не показать этого. Таким Владлена он прежде не видел, а ведь давно они вместе скитаются, пуд соли съесть успели. Впервые друг говорил о ком-то с такой ненавистью в голосе, с таким ядом.

– Что ж она сделала? – спросил Лука. – Коль не хочешь – не отвечай.

Владлен усмехнулся, да так горько, что сердце Луки заныло.

– Сестра была у меня, но, как видишь, ее с нами нет.

– Убила?

– Сварила, – бросил Владлен.

«И ты молчал?» – хотел было воскликнуть Лука, но язык прикусил.

Выходит, Владлен все эти годы прятал за улыбкой боль, а окружающим и невдомек было, что веселый юнец такой кошмар пережил.

Они вышли из Ярилова града, спустились к каменистому берегу. Речушка оказалась мелкой, но чистой, с прозрачной прохладной водой. Лука бросил одежду на землю и огляделся, чтобы убедиться, что никто не наблюдает за ними.

– Все шрамов своих стыдишься, – укоризненно сказал Владлен.

– У тебя они тоже есть, – откликнулся Лука. – Да только не на теле, а на душе.

– Откуда тебе знать?

– Чувствую.

Лука не соврал – каждый рубец, каждую старую царапину на сердце Владлена он чувствовал с тех пор, как испил его крови. Знал, тяготит что-то друга, вот только понять не мог, что именно. Теперь понял.

Владлен скинул рубаху, потер уродливый шрам, растянувшийся от шеи до груди, и криво улыбнулся.

– Упырь, – пояснил он.

Лука повернулся к нему спиной, задрал рубаху и тихо сказал:

– Железный прут.

– Убил бы его, – неожиданно зло сказал Владлен.

– Думаю, Псарь свое получит, – бросил Лука как мог безразлично.

– Это не то! – горячо начал Владлен. – С каким удовольствием я бы сам показал ему, каково это, когда тебя по ребрам прутом охаживают!

– Он силен и безжалостен.

– Но не бессмертен.

Лука через плечо взглянул на Владлена, снова увидел незнакомое лицо, перекошенное от ярости. Не осталось в нем ничего от беззаботного юнца, сквозь мягкий лик проступило лицо воина, повидавшего