Врач. Семь пулевых, стреляли, но недострелили. Как еще жив не понять — уникум.

Господин. С авторитетами связываться не хотелось бы.

Врач. Так с него и взять нечего. Почки — в куски, в печени — дырки, легкие — в лохмотья, глаз — вдребезги, кожа — как Тришкин кафтан. Только если сердце.

Господин. Сердце беру, отметь. Когда забирать?

Врач. Черт знает. Он тут шестую неделю валяется, за жизнь цепляясь. Я же говорю — уникум. У нас на него младший медицинский персонал уже ставки делает, когда помрет.

Серый (гордо). Это на меня!

Господин. А ты поторопи его, чтобы не залеживался.

Врач. Нет. Мне уже самому интересно, как можно без внутренностей жить. Тем более, я на него еще на одну неделю ползарплаты поставил. Так что тянуть буду.

Господин. Этот?

Врач. Безнадежен. Но в общем-целом здоров. На троечку с плюсом.

Господин. Положение, родственники?

Врач. Серьезный бизнесмен. В прошлом. Родственников до черта. Каждый день толпами ходят, интересуются…

Серый. А это про тебя?

Семен Иванович. Про меня.

Серый. Жаль, раньше не встретились. Я как раз по таким, как ты, работал.

Семен Иванович. Как работал?

Серый. Как Робин-Гуд.

Господин. Не пойдет. Если родственники — не пойдет. В труп нос совать станут, требуху пересчитывать.

Врач. Не начнут. Они тут все за наследство передрались. Он, конечно, бизнесмен, но хуже, чем тот бомж — никому не нужен. Им на его внутреннее содержание наплевать. Их только то, что вокруг него интересует.

Господин. Что по здоровью?

Врач. Мог бы жить. Твердая четверка.

Сергей Иванович. Кто это?

Серый. А ты не понял?.. Торговец. Органами.

Сергей Иванович. Чьими?

Серый. Твоими. Моими. Их… Ходовой товар. Вот ты чем торговал?

Сергей Иванович. Разным. Машинами, одеждой, овощами, мясными деликатесами.

Серый. А и чего деликатесы делал — из живых существ, которых вы на фарш пускали. Брали и забивали. Чем человек хуже? Глядишь, твоя печень еще поработает, еще попьет пивка за бывшего своего хозяина и огурчиком закусит.

Сергей Иванович. Только не надо на меня трупы убиенных животных вешать. В моих изделиях мяса не было. Я если убивал, то только сою и картошку. Как все.

Врач и хорошо одетый господин идут дальше.

Врач. Вот этот экземпляр очень хороший, спортсмен, между прочим известный, вел здоровый образ жизни, не курил, пил умеренно, прекрасная наследственность, отсутствие инфекций и хронических болезней, он даже свинкой не болел. Каждый год диспансеризация. Можно научному сообществу демонстрировать, как эталон здоровья. На лестнице оступился.

Господин. А если он на поправку пойдет?

Врач. Если договоримся — не пойдет.

Господин. Тогда беру. Целиком, вместе с упаковкой. Потом сам разберу.

Врач. Двойной ценник.

Господин. Почему?

Врач. Потому что такой экземпляр большая редкость, даже отдавать жалко. У него каждый орган на вес золота. Вы его теперь оптом возьмете, а завтра розницей сдадите, втрое по каждой позиции наварив.

Господин. А транспортные расходы? Отмазка? Рекламации? Вы мне в прошлый раз легкие скинули, а они дефектные оказались, покупатель через полгода туберкулезом заболел. Кто отбрехивался — вы или я? Пришлось другие под замену тащить, причем оригинальные, из Германии, чтобы скандал загасить. В результате — убыток. Так что не надо торговаться, надо делом заниматься, каждый своим. Что у вас еще есть?

Врач. У меня — все.

Господин. А в морге? У меня заказ на фотосессию, надо десяток мертвяков организовать для известного фотографа.

Врач. С возвратом?

Господин. Не факт. Он там трупы шинкует, а потом собирает в разных комбинациях, чтобы новый образ человека создать. Нетрадиционный. Например, лишний глаз на лбу присобачить, ухо на животе прилепить или женскую грудь к спине пришить, как символ гендерного равенства и отказа от материнства.

Врач. Мерзость.

Господин. Не скажите, его весь мир знает и в ладошки хлопает, потому что новое слово в искусстве — был человек о двух ногах, а стал о четырех или с двумя головами — женской и мужской, что олицетворяет соединение двух сексуальных начал и их примирение. Он, между прочим, портрет чиновника сшил без башки, но с семью руками с раскрытыми ладошками!.. Но в целом, да, согласен — мясник.

Врач. Хорошо, давайте посмотрим. Там вчера большой завоз был, после встречи футбольных фанатов, может что-то подойдет.

Уходят.

Сцена семнадцатая

Возвращаются родственники: жена, ее друг, брат, сестра, Нюра, Нотариус.

Нотариус. Где изъявитель воли?

Все (разом показывают пальцем.) Вот он, лежит.

Нотариус. А почему он не шевелится?

Жена. Устал. Но он все слышит и понимает.

Нотариус. Тогда я должна зачитать завещание.

Родственники вкруг обступают койку с телом.

Нотариус. Согласно воле завещателя его движимое и недвижимое имущество, а так денежные средства и иные материальные ценности делятся следующим образом… (голос затихает).

Семен Иванович (возмущенно.) Что тут происходит?

Серый. Дележка. Пилят по кускам твое наследство.

Семен Иванович. Но я еще жив!

Серый. Потому и пилят. По живому.

Нотариус. И последним абзацем, Нотариус, Нотариальной Конторы номер семь, центрального района города…

Брат. Позвольте, какой Нотариус?!Там не было никакого Нотариуса!

Нотариус. Как не было, а это что? (Читает.) Волеизъявитель волеизъявляет передать в собственность означенного лица дом в Испании…

Брат (горячась.) Не было такого!

Нотариус. Ну не знаю, тогда вы сами тут как-нибудь разберитесь, а я пошла.

Брат. Хорошо, погодите. Дайте посмотреть… Да, вижу, но тут не целый дом, а треть дома.

Нотариус. Две трети. Вы не разобрали. Посмотрите внимательней.

Брат. Хорошо — половина дома в Испании. Я разглядел. Тут неразборчиво, принтер мажет. Полдома в Испании.

Нотариус (посмотрев завещание.) Да, верно, полдома, я ошиблась. Теперь прошу завещателя поставить свою подпись… Ну, кто-нибудь!..

Родственники склоняются, берут руку под простыней, долго совместно возятся, выводя подпись.

Серый. Поздравляю.

Семен Иванович. С чем?

Серый. С… — ничем.

Нотариус (осматривая подпись.) Всем спасибо. Завещание вступит в силу сразу после того как… Но это уже зависит не от нас. Извините, тороплюсь. У меня сделка по передаче имущества.

Брат. Кого, если не секрет?

Нотариус. Последнего нашего Государя Императора. Одному весьма влиятельному лицу.

Брат. Так он же… умер. Государь. Его же!..

Нотариус. Ничего страшного. Он успел. Волеизъявитель успел выразить свою волю. Еще тогда. Мне теперь только подпись заверить.

Все уходят со сцены. Дамы, оглядываясь на койку, промакивают слезы.

Брат. Ничего-ничего, не расстраивайтесь, может еще все обойдется. Может уже завтра обойдется, и он не будет больше мучиться.

Акт второй

Сцена первая

На авансцене перед декорацией