забираться туда ночью и спать на пыльных книгах. Пыль очень мягкая. Там не все книги стоят на полках. Ещё там есть трёхногий письменный стол. На нём тоже лежат книги. Я люблю садиться за стол и склонять на него голову. Я воображаю себя профессором, который уснул над важным проектом. Вообще жизнь у тёти не лишена своих радостей. Ужасно люблю всё, что хоть немного отдаёт древностью. Наверное, я буду археологом».

Ещё выдержка: «Тётя говорит, что свиньи ужасно неаккуратны и грязны. Она заявила, что при виде их рыл у неё кровь стынет в жилах. Мне же наоборот их носы очень нравятся, и они довольно чистоплотны».

Научность мысли:

«У тётиного и дядиного сыночка спина прямая как доска, это очень неправильно. Ведь позвоночник должен иметь немного эсобразную форму. (У тёти и дяди сынок лет восьми и дочка наша со Стёпкой ровесница)».

Ничего себе какой профессор! Прямо ортопед!

Ладно перейдём к следующей записи:

«Вчера на ужин была немного кашеобразная полевая каша». Интересно, а это как понять? Наконец мне надоело читать его записи, и я понёс дяде пилу.

Часть шестнадцатая

Сцена постройки сарая

Сейчас я вам опишу как мы строим сарай. Значит принёс я дяде пилу, а он куда-то исчез…И пока я стоял в растерянности, из-за угла вылетел Семён, выхватил у меня пилу и помчался к недостроенному сараю. Там он принялся остервенело пилить доски для крыши. Я спросил его:

– Где дядя? – Он махнул рукой в сторону кладовки и снова усердно принялся пилить. А я стал ему помогать и подавать нужные инструменты. Затем, он резко остановился и пробурчал:

– Стена кривая… Достанется нам…Это же мы всё сами делали… А какие из нас строители? Научил бы, хотя бы для начала… Вздохнул. Ещё яростней принялся за доски. И до самого возвращения дяди не проронил ни слова. Хоть я и пытался его разговорить.

Из-за сарая появился дядя и было видно, что он не в духе:

– Семён, разве так пилят доски для крыш? Я жалею, что оставил вас себе в помощь. Абсолютно ничего не умеете! И это притом, что отец у вас профессор!

Тут дядя уже перегнул палку. Наш отец всего лишь декан.

Перегнувшись через доски, Сёмка зашептал:

– Стёпка, не смей ему перечить, он не в настроении. Если мы пикнем, то останемся без ужина, а я очень голодный! Я энергично закивал головой, и братик успокоился.

Дядюшка постоял минут пять посмотрел по очереди, то на меня, то на Сёму и куда-то ушёл. Мы посмотрели друг на друга и очень яростно принялись пилить доски. Через час появился дядин сынишка и закричал:

– Мальчики! Собирайтесь на карусели, в парк. Папа сказал, что сегодня хватит работать. И чтоб вы через полчаса были готовы!

Мы спросили:

– А ты ничего не перепутал?

– Нет. Вам сказали собираться. Побыстрее.

Мы стояли, смотрели на нашего братца и хлопали глазами. Он восклицал:

– Ну, чего вы? Давайте быстрее!

Пока он нас пытался расшевелить, прибежал дядя и сказал:

– Собирайтесь! Едем в парк!

Наконец нас удалось убедить, и мы побежали одеваться.

Часть семнадцатая

Поездка в парк

Пока у нас были торжественные приготовления к поездке, дядя бегал по всему дому, искал свой кошелёк и куртку. Он то и дело восклицал:

– Ах! Куда мой кошелёк мог деться? Люди! Никто не видел моего бумажника? Неужели вы ничего не заметили? Куда я дел кошелёк?

Из комнаты выходит тётя и начинает успокаивать дядюшку:

– Пожалуйста, не волнуйся! Мы найдём твой кошелёк! Только не волнуйся!

– Да он мне нужен прямо сейчас! Как я детей в парк повезу?

Тут за окном залаяла собака и дядечка ещё больше занервничал:

– Заставьте её замолчать! Агнесса, когда я найду кошелёк, пойдёшь и купишь этому псу намордник. У меня скоро нервы не выдержат его слушать!

– Папа я нашёл кошелёк! – пропищал дядечкин сынишка и принёс бумажник.

– Где ты его нашёл?

– Под своей кроватью…

– Как он там оказался?

– Очень просто. Вчера ты разговаривал по телефону в моей комнате. Потом за что-то рассердился на кого-то в трубке и швырнул кошелёк под кровать. – Простодушно ответил мальчик.

Дядя согнулся пополам и засмеялся:

– Как я мог такое забыть?! О-ох!

– Затем он схватил куртку и выскочил за дверь.

– Тётя закричала ему вслед:

– Оденься! Очень холодно! Ох, наверное, опять заболеет. Как так можно?! Вообще о своём здоровье не заботится…

Из-за двери показалась Сёмкина голова и тётушка его позвала:

– Сходи пожалуйста во двор и отнеси дяде куртку, а то он опять заболеет.

– Мам, он выбежал с курткой… – сказал её сыночек.

Но тётя всё равно вручила Сёмке другую куртку и отослала.

Часам к трём дня мы всё-таки поехали в парк.

На перекрёстке стояла полиция и пыталась остановить какого-то человека. Но он ехал очень быстро и им пришлось, оставив пост, погнаться за ним. Они укатили. Загорелся красный свет на светофоре и дядя, чтобы не мучить себя ожиданием сказал:

– Пока полицейские гонятся за жуликом, можно и проскочить. И дядюшка ударил по газам. Уже через минуту тормозили его. Этот факт дядя проигнорировал, и напустив на себя невинный вид, он поехал дальше. Полиция ехала за нами до самого парка и, когда дядя остановился ему пришлось общаться с тем полицейским, который за медлительность лишил его прав. Я приведу некоторые фрагменты из их беседы:

– Кто дал вам право ехать тогда, когда это запрещено?

– Никто. Согласитесь, вы сами иногда нарушаете правила?

Тут блюститель порядка лишился своего обычного спокойствия:

– Что?! Как…как…вы…смеете так разговаривать с полицией?

– Ну, не сердитесь! Я ведь правду говорю…

– Правду! Он говорит правду! Как бы не так! Такими темпами вы скоро попадёте за решётку! За оскорбление личности! – яростно закончил полицейский, плюхнулся на сиденье и пришпорил своего железного коня.

Мы облегчённо вздохнули и постарались понять, кто тянет дядю за язык в самые неподходящие моменты.

Погуляли в парке более или менее благополучно. А вот на обратном пути…, впрочем, про это я расскажу позже.

Часть восемнадцатая

На обратном пути

Вы, наверное, слышали про путешествия на попутках. Ну, вот.

Значит едем мы как обычно. Уже отъехали от парка. И едем по шоссе. А возле него стоит древняя-древняя бабка и голосует. Нашему несравненному родственнику стало жаль старушку, и он её подобрал!

Бабка была всезнайкой и у неё, наверное, язык был подвешен посередине. Одета она была так будто выскочила