– Ну да, разумеется! – воскликнула хозяйка дома. – Его лицо… пострадало не так сильно. Гораздо больше… затылок.

Она зажала рот ладонью.

– Постарайтесь пока не думать о нем, – посоветовала я. – Лучше расскажите, что произошло потом.

– Хорошо… Итак, я поняла, что должна немедленно действовать! – Миссис Джеймисон заговорила отрывистее. – Судя по всему, посылать за врачом не было смысла, поэтому я послала Дженни к вам. Решила, что сейчас ваш муж наверняка уже дома. Очень рада, что инспектор в самом деле оказался дома и так быстро пришел.

Я задумалась над ее словами. В таких делах очень важно установить время смерти. Возможно, врач, который приедет вместе с полицейскими, разберется в этом куда лучше меня. С другой стороны, Тапли был человеком тихим; хозяйка не знала, когда он выходил из дому и когда возвращался. Может быть, он, как всегда, отправился на прогулку «для моциона»? В обычные дни миссис Джеймисон, по ее же словам, встречалась с жильцом только вечером, за ужином. Вчера мы с Бесси встретили мистера Тапли на мосту. Но видел ли его кто-нибудь сегодня? Где он бывал после того, как выходил из дому и завтракал в кофейне? Где он проводил время до ужина? Неужели он целыми днями разгуливал по лондонским улицам? Может быть, он сидел в кофейнях и ресторанах, в публичных библиотеках, проводил время в столичных музеях или общественных парках? А может быть, он рано возвращался домой и тихо читал у себя в комнате?

Неожиданно в голову мне пришла такая ужасная мысль, что я вздрогнула. У Томаса Тапли имелся свой ключ от входной двери. Может быть, он познакомился с убийцей где-то в городе и пригласил его к себе домой? Открыл дверь своим ключом, не ведая об опасности… и сам впустил убийцу!

– Скажите, пожалуйста… – осторожно начала я. – Миссис Джеймисон, полицейские наверняка захотят узнать о мистере Тапли все, что только можно… Например, как он у вас поселился. Вы поместили объявление о том, что сдаете комнаты? Принес ли он рекомендательные письма?

Миссис Джеймисон встревожилась:

– Все, что только можно? Но ведь я практически ничего о нем не знаю! Понимаю, мои слова кажутся вам странными, ведь выходит, что я поселила у себя совершенно незнакомого человека… Но он показался мне таким славным, милым, тихим джентльменом. Я решила, что ему можно доверять… я даже дала ему ключ от парадной двери! Разумеется, я сообщу полиции все, что мне известно.

Когда пробили часы на каминной полке, мы обе вздрогнули.

Миссис Джеймисон глубоко вздохнула. Наверное, мои вопросы ей немного помогли. Казалось, внутри ее рухнула какая-то преграда, и слова полились из нее потоком.

Пейшенс Джеймисон

– Кажется, я уже упоминала, что моего мужа звали Эрнест, и он был капитаном клипера, который назывался «Джози». Морякам подолгу приходится бывать вдали от дома, и я, бывало, поддразнивала Эрнеста, что «Джози» для него дороже меня, ведь с «Джози» он проводил куда больше времени, чем со мной… В последний раз он отплыл в Вест-Индию. На обратном пути в Англию он заболел лихорадкой и умер. Мы с Эрнестом оба квакеры; мы в жизни не брали в рот спиртного. Эрнест и своим матросам не позволял пить. Но в тот последний рейс на борту было несколько бочонков ямайского рома. Боцман, к которому после смерти Эрнеста перешло управление судном, решил, что тело покойного можно сохранить в роме и привезти мне домой для похорон. Обычно умерших моряков хоронят в море, но мистер Бранд, боцман, догадался, что я захочу похоронить Эрнеста в земле. Рада, что он оказался таким чутким и обо всем позаботился. Матросы вскрыли одну бочку и перелили ром в какую-то другую емкость. В пустую бочку они уложили тело, завернутое в материю, залили его ромом и забили крышку… Не знаю, как поступили с оставшимся ромом. Скорее всего, боюсь, выпили. Как бы там ни было, их предосторожности оказались своевременными. Тело отлично сохранилось в спирте. Эрнеста похоронили у него на родине, в Норидже, и это стало для меня большим утешением…

Вот что странно. Перед погребением владелец похоронного бюро спросил, хочу ли я, чтобы моего мужа побрили и постригли, прежде чем уложить в гроб. Я очень удивилась, так как считала, что в бритье и стрижке нет необходимости. Но он объяснил, что в те несколько недель, что корабль возвращался домой, волосы, борода и усы Эрнеста продолжали расти! Вид у него сделался как у разбойника или отшельника. Конечно, я распорядилась, чтобы Эрнеста постригли и побрили, чтобы он стал похож на христианина…

Я привыкла подолгу жить одна, пока муж был в море, привыкла сама принимать все необходимые решения и распоряжаться по хозяйству. Иными словами, я оказалась в лучшем положении, чем многие вдовы. Чтобы не оставлять меня без средств к существованию, Эрнест застраховал свою жизнь, и я получила деньги по полису… Конечно, и дом тоже перешел ко мне. Я не бедствовала, но лишних денег у меня не было, поэтому и решила сдать комнаты жильцу, лучше всего какому-нибудь пожилому джентльмену. Молодым я не очень доверяю. С пожилыми как-то спокойнее. По-моему, миссис Росс, от молодых джентльменов свободных профессий может быть куда больше хлопот. Они, например, часто возвращаются домой в нетрезвом виде! Сначала я навела справки среди своих знакомых квакеров, но никому из них жилье не требовалось. Тогда я поместила объявление в местной газете. Я долго обдумывала его и особо оговорила, что в нашем доме спиртное не употребляют. На следующий же день ко мне пришел мистер Тапли…

Одет мистер Тапли был бедно, но я сразу поняла, что он настоящий джентльмен – из хорошей семьи и образованный. В нем чувствовалось… что-то простое и доброе, положительное. Его лицо, и голос, и поведение произвели на меня очень хорошее впечатление. Не знаю, как лучше выразиться. Его как будто окружал… ореол невинности.

При обычных обстоятельствах я бы не решилась пустить под свой кров совершенно неизвестного мужчину. Правда, одно рекомендательное письмо он принес, но оно было от его предыдущей квартирной хозяйки в Саутгемптоне. Она аттестовала мистера Тапли образцовым жильцом; по ее словам, он всегда платил за квартиру вовремя и не причинял никакого беспокойства. Прежней хозяйке жаль было расставаться с ним. Я спросила, почему он уехал из Саутгемптона, и мистер Тапли ответил, что ему захотелось вернуться в Лондон, где он жил в молодости.

Понимаю, мои слова, наверное, кажутся вам необычными. И все же за те полгода, что мистер Тапли у меня прожил, он показал себя идеальным жильцом. Он всегда аккуратно платил за комнаты. Не брал в рот спиртного – во всяком случае, я ничего подобного за ним не замечала. Вел себя очень тихо. Каждый день выходил на прогулку – как он говорил, для «моциона». По-моему, он проводил довольно много времени в публичных библиотеках и музеях. Он часто приносил домой книги, которые покупал на улице с лотков. Однажды он показал мне очень красивый томик в кожаном переплете, который купил всего за шесть пенсов у какого-то, по его словам, книгоноши в Уайтчепеле. Читать он очень любил… Вот и все, что я могу о нем рассказать. Никогда я не замечала за ним ничего плохого или подозрительного. В то, что случилось, мне просто не верится! Вряд ли после этого я еще кому-нибудь сдам комнаты…